Родгар задумался. На горизонте полыхнуло зарево. Через несколько мгновений оттуда донёсся глухой раскат грома.
— Едем, — скомандовал Родгар.
Тулани принюхивалась. После взрыва она бросилась наутёк, но сейчас вернулась к воронке. Здесь пахло хозяином. И ещё кровью. И гарью. Она не любила запах гари. Он её пугал. Она слышала, как потрескивают медленно остывающие камни. Но из-за присущей носорогам близорукости ей не удавалось толком разглядеть, что творилось внизу.
Но если бы её зрение было достаточно острым, она бы смогла увидеть жирные пятна копоти там, где совсем недавно росли колючки или трава, и две опалённых туши на которых ещё продолжали тлеть остатки перьев. И неподвижное тело девушки, лежавшее в самом центре раскалённого кольца…
Глава 12
Кралог отвёл зеркальце от слегка посиневших губ.
— Она дышит.
Родгар кивнул. Мольфи лежала на попоне. Её широко открытые пустые глаза были устремлены в небо.
— Она жива, — повторил наёмник.
— Её тело живо… Но я не знаю, что случилось с ней самой.
— Ты говорил, она не может колдовать. Но ты же всё сам видел! Она поджарила их как цыплят на вертеле!
— Вот этого-то я и не понимаю.
Он присел на корточки и задумался.
Кралог попробовал влить девушке в рот немного воды. Прозрачная струйка пробежала по щеке и расплылась тёмным пятном на войлоке.
Наёмник закрыл фляжку.
— Так она долго не протянет. Живому телу нужно пить… и есть.
Родгар молча думал. Мелиранда сказала, что сознание девушки больше не пускает в себя магию. И Мольфи потеряла магические способности. Ну или точнее не потеряла, а скажем так, больше не может использовать. Но ведь она использовала! И как использовала. Его взгляд на мгновение упал на лежавшие на куске льняного полотна хорошо прожаренные окорока. Судя по тем немногим случаям, когда ей доводилось это делать, готовить Мольфи умела неплохо. Она часто рассказывала про какую-то знакомую кухарку…
Родгар отогнал неуместные мысли. Итак, она преодолела запрет на магию, и теперь лежит неподвижно, не говоря ни слова. Как будто её разум где-то в другом месте. Или в другом состоянии…
— Эй, командир!
Он поднял голову. Кралог указывал на какие-то точки на горизонте.
— Сюда кто-то едет.
Родгар прищурился. Похоже на всадников на неуклюжих, длинноногих и горбатых конях.
— Кажется, кого-то из местных кочевников привлёк звук взрыва.
Их было восемь. Бедуины были худыми, смуглыми, до самых глаз завёрнутыми в красные и коричневые одежды. Цвет кожи можно было опознать только по кистям рук и узеньким полоскам лба над бровями.
Пустыня располагает к чётким определениям. Любой встречный здесь принадлежит к одной из двух категорий. Он или враг, или друг. Третьего здесь не дано. И при встрече с незнакомцами есть тоже всего два варианта. Проявить гостеприимство или проявить храбрость.
Повода вступать с пришельцами в бой Родгар не видел, и без лишних вопросов пригласил их костру.
— Далеко ли до жилья? — перешёл он к существу дела, после традиционного обмена приветствиями и пожеланиями долгих лет, блестящих побед и многочисленных сыновей.
— Два дня пути, — ответил один из бедуинов, судя по самому яркому одеянию — главный.
— Мы можем вас подвезти, если нужно, — добавил второй, — но следует торопиться.
Главный посмотрел на небо.
— Зима. Погода часто портится.
Кралог утвердительно закивал.
— Время штормов в море и песчаных бурь в пустыне.
— Вроде небо ясное — не слишком уверенно оглядел Родгар лазурное пространство над головой.
Бедуин покачал головой и указал на багровый шар закатного солнца.
— Совсем красное. Поднимается ветер. У нас один день и ещё полдня. Потом буря.
Родгар посмотрел на неподвижное тело.
— Мы должны взять её с собой.
Бедуины отрицательно закачали головами.
— Мы не повезём мертвеца.
— Она живая!
— Живые могут ездить верхом.
— У нас есть носороги…
— Мы не поедем с мертвецом.
Повисла пауза. Кралог невозмутимо откусил кусочек жареной ножки.
— Хорошо. Если она очнётся?
— Пусть едет.
— Значит, вы согласны, что она может очнуться? То есть она живая.
Бедуины покачали головами.
— Место мертвеца там, где он умер. А если она не может ехать верхом, она всё равно, что мёртвая. Как её везти?
— Ну… Э…
Перед его мысленным взором предстала картина тела, навьюченного, словно мешок с мукой. Какая-нибудь повозка определённо бы сейчас не помешала.
— Мы что-нибудь придумаем, — ответил он твёрдо.
Бедуины пожали плечами.
— Мы поедем сразу после заката. Ночью прохладно.
Мир вокруг Мольфи был полупрозрачным и колыхался. Так выглядел для неё мир зеркального отражения. Только обычно он всё же представлялся ей в той или иной степени вместе с настоящим. Из реальности проникали звуки, ощущения, запахи. Теперь же вокруг не было ничего, кроме магических отражений. Мир был беззвучным и неосязаемым.
Девушка разглядела отражение себя самой, неподвижно застывшей на земле. Это было странно — видеть себя со стороны. И ничего не чувствовать. Реальность для неё исчезла — остались только магические призраки.
Как это случилось? В конце концов, способность размышлять её не оставила. Мелиранда говорила, что всё дело в перегрузке. Разум Мольфи мог одновременно воспринимать и мир, и волшебное отражение. Но когда магия обрушилась на него со всей колоссальной мощью, порождённой древним устройством, разум запер для волшебства двери. И остался только реальный мир. А теперь что-то перевернуло всё с ног на голову. Исчезла реальность, и остались магические отражения.
Тогда ей было необходимо волшебство, чтобы выжить. А запертые двери ослабли из-за той грибной настойки. Но разум сопротивлялся и в итоге запутался. Теперь он стал воспринимать только вторую половину. Реальность для него перестала существовать…
— Мы пропадём в этой пустыне, — прошептал Кралог, — а если действительно начнётся буря…
Родгар посмотрел на наездника на носороге. Тот о чём-то шептался с главным бедуином, время от времени бросая в сторону Родгара опасливые взгляды.
— "Он уйдёт с ними", — понял Родгар.
— Без неё мы тоже погибнем, — сказал он Кралогу, — пока она жива, у нас есть шанс.
— Если у нас будут носороги…
Родгар не дослушав подошёл к наезднику.
— Ты останешься с нами!
Тот быстро укрылся за спиной бедуина, и оттуда возразил.
— Буря идти. Я не хотеть умирать. Я уходить. Носороги уводить. Они много деньги стоить. Нехорошо их бросать…
— А людей бросать хорошо?! — Родгар медленно закипал.
— Люди могут сами решать. Животные не могут, — вмешался бедуин, — если вы хотите умереть, это ваше дело.
— Он останется здесь. Вместе с носорогами.
Кралог встал у него за спиной, едва слышно насвистывая и будто невзначай перебирая пальцами рукоять меча. Остальные бедуины подтянулись ближе.
— Я не хотеть умирать. Умулунгу терять разум. Я уходить, — заявил наездник.
Вокруг Мольфи шевелились призрачные тени. Она думала как подать им какой-то знак, сообщить о себе. Но безрезультатно. Будь рядом волшебник, он мог бы что-то заметить. Но на тысячи вёрст здесь не было ни одного волшебника.
Она вспомнила, что говорил Кордред. В магическом зеркале отражается всё, кроме двух вещей — живой души и времени. Они не подчинены магии. В окружавшем Мольфи мире не было живых людей, только призрачные отражения их материальных тел. И ещё в нём не было времени. Разум человека воспринимает отражение того, что существует вокруг. Но ничто не мешает ему воспринять отражения предметов, существовавших задолго до того, или тех, что будут существовать после. Хотя нет, кое-что мешает. Разум не готов к восприятию того, что существует одновременно в разном времени.
Мольфи задумалась. Но можно ведь попробовать видеть не те отражения, что соответствуют происходящему, а те, которые будут соответствовать будущему? Видимо что-то подобное умели тот прорицатель в пещере и знахарь Мганга… Наверное… В общем они должны были видеть что-то, что только ещё должно случиться. И они видели её в Ашт-Сехнебе. Иначе бы они её не послали. Они должны были видеть.