— Томоэ! — вдруг окрикивает его Рей по имени, так некстати появившаяся на крыльце, она так спешно надевает дзори, что даже не поднимает головы, чуть возится с ремешками, малость пыхтит.
— Я забирал жизни лишь тех, кто бросался на меня с мечом! — в конец не выдерживает Лис. И горло спирает. Кадык на мужской шее быстро дергается. Вверх и снова в низ. — Не моя вина в том, что люди так ничтожно слабы. — да это же просто невозможно. Лишь с ненавистью, с агрессией, со злобой. Да так сильно, что хочется рычать. Вновь и вновь. Клейменый преступлением, что не совершал.
И тишина.
— Томоэ! — вновь звонко повторяет Рей, — Я забыла сказать, вчера приходила Госпожа Акеми, — добавляет девушка, так скоро стараясь донести суть своих слов, что казались ей такими важными. Резво спускаясь с невысокой лестницы энгава, придерживая длинную юбку и замирает в ошеломлении, как наконец поднимает глаза, застывая взглядом на Нобару.
И снова тишина в которой каждый старается справиться с собой.
— Гони её прочь, если снова заявится, — рычит мужчина так яростно, обернувшись к прислужнице, уже даже и не пытаясь сдержаться. В конец потеряв все незыблемое спокойствие. Так, что та чуть ли не подскакивает на месте округляя глаза. И взгляд его теперь темный, искрящий эмоциями стылыми.
— Но она же ваша… — начала было возражать Рей. Всегда такая тактичная и рассудительная, вдруг совершила такую оплошность.
— Выполняй! — поднимая голос не меньше, чем на тональность. Гневно и звонко. — Ты сама захотела служить мне. Забыла? — дополняет и Рей не поднимая головы, чувствует, как Лис направляет к ней, как почти не слышно хрустят опавшие листья под его ногами. Заставляя её непроизвольно напрягаться все больше, с каждым следующим шагом. И она вдыхает глубже прикрывая дегтярные глаза.
— Нет, — тихо отвечает прислужница с опаской, но твердостью голоса. — Я не забыла. Я все сделаю Господин Томоэ. — стиснув зубы, сквозь легкий полу поклон. С почти обаятельной легкой улыбкой. Умелой и искуссной.
— Впредь не перечь мне, — шикает Лис поравнявшись. — Пригляди за ней. — и кивок в сторону Нобару. — А если снова попытается сбежать, то отправишься следом. И не моя станет забота, как ты будешь выживать.
Комментарий к Забавы
Буду очень благодарна, если после прочтения вы поделитесь со мной сложившимся впечатлением. Отзывы от читателей это лучший стимул шевелиться над новой главой, так что не стесняйтесь выражаться ^_^ но в меру приличия конечно, если что не понравилось, выбирайте тапочек помягче))
========== Он ждет ==========
Нобару не улыбается и почти не говорит. Не спрашивает и не рассказывает. Наверное даже ненавидит весь мир. Тошно. Больно и так одиноко. Но продолжает дышать так же ровно и спокойно. Рей заходит к ней часто, каждые несколько часов, приходила что бы расчесать волосы свалявшиеся в целый колтун или просто находится рядом, присаживаясь на край футона. И тогда порой Нобару подолгу всматривается в черты ее лица, удивительно покойная, практически заинтересованная. Уходя глубоко в себя. Но ровно до того момента, пока на лице прислужницы не отражается печальная улыбка, и тогда девушка снова отворачивается, а Рей уходит, понимая, что та просто хочет побыть одна.
Человеческая жизнь для ёкая — лишь миг. Яркая, кратковременная вспышка, но слепящая до рези в глазах, бьющая в самый зрачок. Нобару не носит маски, скрывая свои тайны от других, прикрываясь фальшью. Не играет. Просто не умеет так. Открытая, как книга сейчас перед ней. Слабая. Боящаяся и так сильно нуждающаяся. И тогда Рей пугается. От мысли, что может стать слишком человечной находясь подле нее. Стать слишком чувствительной. Чувствительность для ёкая присуща иного рода — скупая, шершавая, скорее черствая. Скрывающая его от всего мира под толстой скорлупой. Конечно, она все еще слишком молода, все еще слишком неопытна и несведущая. Юная девчонка, шалунья да проказница. Возраст её еще не существенен для демона. Да и людей других она ранее никогда не встречала. Может от того и мысли такие посещают голову.
Рей поджимает губы спиной опираясь на закрытые седзе, стоя позади лиса. Тупит свой взгляд о его спину, зная, что он ждет услышать причину её прихода к нему. — Томоэ… — переминаясь с ноги на ногу, подбирая слова, — Зачем ты заставляешь её испытывать эти странные чувства? — тихо спрашивает она, понимая, что ей не стоило задавать такой вопрос, но все равно продолжает, — Ведь ты же сказал, что Нобару твоя гостья.
— Не я виновник её страданий, — отзывается мужчина, глядя на прислужницу в пол оборота, и тогда Рей кажется, что подобная тоска стелет и его взгляд. Тяготит, да давит.
— А ёкаи могут любить? — шепчет Рей тихо, будто боясь услышать ответ. Будто тема эта запретная. — Она их любила? А мы способны так же? — и смотрит так внимательно, но ответа и не приходит. И Рей понимает, что так молчат те, кто знает слишком много. Так молчат те, кто не желает сказать о своем уразумении, предоставить его миру. Чужим ушам и лицам.
Лис приходит к ней той же ночью, и каждую следующую после нее. В полупрозрачной тьме. Мерно оседая подле спящей девушки, когда луна дарит серебристое сияние хрустального света. Во сне она видится ему такой спокойной, и линии лица её почти разглажены. Он сидит долго, чертя невидимые глазу узоры на раскрытой женской ладони, сгибая в суставах тонкие фаланги. Сплетая свои пальцы с её. Отмечая, что пахнет от нее простотой и почему-то медом.
Когда Нобару просыпается, резко распахивая глаза, то дергается от него, как будто не узнает. И на лицо её снова набегает тень, снова тот взгляд. В котором слишком много боли, отчаяния, немого упрека. Но хуже всего-тоска. Такое едкое чувство, которое, кажется, потрошит саму кровь. А ему отчего-то хочется, чтобы она улыбнулась. И глаза его, сидящего рядом, сужаются всматриваясь в нее. — Ты меня мучаешь, — вдруг порывисто выдыхает мужчина. И веки её широко распахиваются от этих слов, изменяя лицо. Обескураженной. Сбитой с толку.
Кажется он ей сейчас таким близким, таким живым. И рядом… Так, что глаза её изумрудные снова блестят. А Лис, стирает соленую влагу с женского лика мягкими ладонями. Находясь так близко, что она чувствует его дыхание на своем лице. Губы его такие же теплые, кровь в нем такая же горячая, и тело такое же твердое. Нобару всхлипнет, так по-женски, оторвавшись от чужого рта, опустит голову, уткнувшись макушкой в широкую грудь. И это будет достаточно чтобы прижать её теснее, обхватив тонкий, женский стан крепкими руками.
Быть может у них будет все…
Как лед сходит по весне, так и печаль исчезнет из женского сердца, растопленная пылкими объятиями мужчины. Да зазвенит прозрачная капель, возвещая о начале новой жизни. И будут робкие, трепетные взгляды девушки снизу вверх, брошенные, как бы невзначай, и так скоро отведенные в сторону при встрече с долгим и внимательным взором Лиса. Будут снова улыбки, вначале едва заметные, а после все ярче да ярче. И снова засияют глаза.
Быть может будет все… а пока…
Женские ладони упрутся в мужскую, стальную грудь, отстранившись от чужого тела. И она снова одарит демона взглядом, полнящимся отчаяния и сожаления. Наверное даже понимания, что он бы очень хотел помочь. Но прошлое не воротишь. Вновь не переживешь. Зато настоящие ему вполне подвластно. И глаза у Лиса понимающие, словно душу безмерно скорбящую читает насквозь. Она же перед ним, лишь простой человек. Иногда такой горячечный и порывистый в выражении своих эмоций и чувств по воле юности лет. Демон молчит не говоря больше ни слова, лишь смотрит на женское лицо, а после тихо поднявшись исчезает.
Каждую следующую ночь Лис станет проводить подле нее. Наполняя комнату ароматом свежих груш, что непременно будет приносить с собой. Сядет, спиной прислонившись. И взгляд его задумчиво заскользит по календарю появившемуся здесь совершенно недавно. Не понимая, зачем его Рей здесь вообще повесила. Ёкаи не ведут счета дням, не считают месяцы. Век их бесконечен, его не меряют бумажным временем. Все это придумали люди, боясь скорости своей жизни. Ему бы содрать его к чертям, ни к чему он тут.
Но мужчина прикроет глаза, мерно вдыхая горчащий дым из кисеру, наслаждаясь ночным птичьим говором и шепотом леса. Поднимет голову взглянув на звезды, что видны в широкое окно. — Альтаир и Вега, — молвит мужчина и Нобару вскинет глаза, уловив его голос сквозь ночную тишину, крепче обняв руками подушку. Но так и не спросит, что это значит. А в приоткрытое окно влетает ночной ветер, бьет длинные пряди, щекоча остро очерченный подбородок. И в одну из таких немногословных ночей, Лис начинает понимать причину своих поступков. Одну простую вещь. Он усмехнется одними уголками губ, тряхнув копной светлых волос. И кажется, где-то глубоко внутри, все встанет на свои места.