И теперь он ждет.
Ждет, когда свет одних звезд погаснет, а других засияет все ярче и ярче. Так же, как Ткачиха да Пастух ждут дня, когда слетятся сотни сорок, сомкнут свои пестрые крылья, что бы возвести мост над водами небесной реки.
Ведь время милосердно. Отмеряя свои дни, только оно лечит, забирает любую боль в прошлое, притупляя растерзанные чувства. Время успокаивает, укрощает гнев, наводит в душе порядок. Расставляя по своим местам. Но вместе с тем и месяц в синеве неумолимо истончался. Заставляя мужчину недобро искажать черты лица. А значит все вновь заполыхает.
— Скоро свет луны спадет, — упомянет Лис однажды, опираясь плечом на тонкую стену. Наблюдая, как Рей счастливо жмурится. Подставляя свое темное лицо под палящие лучи солнца, резво кружится по опавшим листьям. Радуется будто ребенок.
— Ты можешь и не приходить к нему. Ведь тебе никогда не были нужны причины для отказа, — весело отзовется девчонка остановившись. Переводя дыхание.
— Верно, — чуть усмехнется мужчина, такой простоте ответа, — Могу и не идти. Вот только еще меньше мне нужно, что бы Брат явился сюда сам. — он скрещивает руки на груди. Отмечая как крапинки плещутся в ее непроглядной радужке.
— Мне не нравится Акура-оу, — вдруг задумчиво дополнит прислужница тише, покачиваясь с пяток на носок. И мужчина неодобрительно покачает головой.
— Тебе вообще мало кто нравится, — ответит он чуть помедлив. А на лице его мелькнет чуть заметная, плутовская улыбка. Которую непременно подметит девчонка насторожившись.
— Мне… — она запинается на мгновение, словно теряя суть, и мнется, не решается, — мне нравится Нобару, она настоящая, — а мужчина от этих слов вскидывает брови.
— Лучше займись тем, чем должна. — и теперь она замечает длинный сагео, что он хитро припрятал за своей спиной. Поджидая лучшего момента, что бы наградить лентяйку этим неприглядным шнурком. — Будь ты не так ленива, в доме было бы меньше пыли. — вот теперь Рей недовольно щерится демону в удаляющуюся спину. Украдкой фыркая нелесные ругательства про лисью натуру.
Комментарий к Он ждет
Если кому то станет не ясно, но интересно. То Альтаир и Вега это отсылка к одному скзанию о влюбленных. На основании этой истории возник празник Танабата.
========== Ожидание ==========
Сливовое вино приятно сладкое. Скорее даже откровенно приторное. Кровавый Король от этого лишь сильнее морщит нос, сжимает крепкой рукой округлый токкури, темными губами к горлу припадая. На вид мужчина кажется весьма задумчив, и даже отстранен. В себя погруженный. Слуга его где-то возится, а ведь ему бы стоило поспешить. И отругать бы его за эту неспешность, за нерасторопность. Медлительность. Показать ему, чего стоит непослушание Темному Демону, взять один палец, и кожу содрать с него, оставить мясистый, ярко-алый обрубок с кости. Да наблюдать, как глаза тот закатит от боли врущей. Мужчина даже ухмыляется этим мыслям, оголяя оскал белых клыков. Встряхивая алую гриву непослушных волос. Но тому везет. Акура сейчас слишком озадачен иными вещами, чтобы раздаривать свое нравоучения каждому встречному.
— Принеси еще этого вина, — говорит демон, вскидывая на появившегося слугу яркие глаза, — Да поживее. Не люблю, когда меня заставляют ждать.
А Лис заставляет. Вновь и вновь. Заставляет. И от того демон бесится. Тот кивает молча головой, пятится к двери спиной вперед, не смея взглянуть на Короля и быстро исчезает за ней, оставляя мужчину вновь в томящем одиночестве. Акура вытягивает ноги под высоким столом, затянутые в кованые черные сапоги, с тяжелой подошвой, рукой когтистой трет шею и глаза янтарные на окно косит. Вечереет.
Тяжелая, огромная дверь скрипит снова, и Акура вновь поднимает помутневший, тяжелый взгляд дьявольских глаз все на того же слугу. Демон губы темные в своей улыбке недоброй кривит. Усмехается. Слуга делает несколько поспешных шагов к столу, подходя ближе. Суетится, возится. Видно, что руки его трясутся от волнения. Демон токкури тому протягивает, мол, наливай давай, не стой так просто. И пара капель сладкого вина, бордового, яркого цвета вдруг падает на темный рукав Короля, но мужчина смотрит на это безразлично, холодно, а тот вновь пятится громко сглотнув. Откровенно боится уже. Трясется. И даже возникает азартное желание спугнуть его ради потехи, да смеха, увидеть, как глаза его расширятся округлившись, как отразятся в них так хорошо знакомые молодому демону эмоции. Такие неподдельные, искренние. Яркие. Но у того сегодня «счастливый день», не иначе. Акура озабочен, даже озадачен. Ему совершенно не нравится эта постоянная заносчивость Серебристого Лиса. Что вновь и вновь заставляет ждать. Что так не любит делать огненный демон.
— Эй, — окликает слугу Акура, — подойди, — тянет мужчина, — Как думаешь, чем мне занять себя сегодня?
Слуга замирает у самой двери. Стоит, так же трясется, руку медленно к ручке округлой тянет. Такой холодной и чужой. Акура наблюдает за ним лениво. Вальяжно, изучая реакцию. Вглядываясь в чужое лицо. Есть что-то изумительное и даже волшебно-приритягательное в том, как боятся, как скукоживаются, желая пропасть, исчезнуть, раствориться на мельчайшие частицы. Желая стать настолько незаметным, невидимым глазу, насколько это только возможно. Насекомые не иначе.
— Отвечай, мальчик, — и та нота угрозы, что появляется в голосе Темного Короля, заставляет слугу медленно повернуться. Опустить свою голову низко-низко, взглядом быстрым на сером, каменном полу начать выискивать ответ на такой казалось бы простой вопрос.
— Господин, Акура-оу, — голос паренька тихий, и даже боязливый. Но и то не без причины. Мужчина глядит на него едва ли насмешливо, ожидает слов. — Мне кажется, без Господина Томоэ вы не найдете себе развлечение по нраву.
— От чего же? — интересуется демон, — Отчего же не найду? — повторяет Король приглушенно, тихим голосом с хрипотцой. Откровенно забавляется. Едва заметно меняя интонацию, и с легкой усмешкой наблюдая, как изменяется лицо чашника.
— Потому что в ином случае вас тяготит одиночество, — и сразу в глазах юноши отражается испуг, когда он осознает, что сказал лишнее. Ну надо же. Какой-то юнец, неизвестно откуда, у которого еще материнское молоко на тощих губах не обсохло, вдруг так открыто ставит самого Кровавого Короля в шаткое положение. Но Акура улыбается. Нет, это действительно забавно, откуда столько смелости взялось. — Господин, я хотел не это сказать. — опоминается тот.
— Хотел, конечно же хотел, — отзывается повелитель огня без промедления, — А потому выметайся. Чтобы не видел я тебя здесь больше! — но глаза остаются безучастны. Лишь темнеют сильнее — зрачок яркую радужку все больше заволакивает. Затягивает собой.
Дверь хлопает с силой. Быстро. Да звонко. Слуга семенит ногами по лестнице вниз. Вот теперь демон раздражается еще больше прежнего, мысли лишнее в голове его целый рой рождают. Дарят хаос, да беспорядок. А быть может малец в чем-то и прав? Акура плечами передергивает. Нервы успокаивает. Ожидание тяготит. И больше всего он сейчас хочет что бы в этом замке вообще хоть что-то случилось. Что-то, из того что удивит, заставит испытать богатейший калейдоскоп эмоций, вдохнет жизнь наконец вновь. Подарит желание двигаться. Дышать. Вечность накладывает на все свои отпечатки, блекнут краски мира за ненадобностью. И все меньше остается того, что способно зажечь искру. Подогреть желание.
И вот тогда Акура снимает меч со стены сильной рукой, достает из ножен, откидывая те в сторону. Хлопает дверью большого зала. Сейчас демон развеется. Стряхнет с себя пыль. Он преодолевает широкие ступени, длинные коридоры, гремит своими сапогами. Позволяя плащу виться черными крыльями летучей мыши в след. А у самого в груди сердце начинает колотиться от предвкушения, биться быстрее, с удвоенным ритмом. И этот сладкий, знакомый вкус скорой наживы, легкой опасности, будоражащий кровь. Наконец то.