Миссис Фолкнер коснулась руки Гая и произнесла:
- Он не возражал бы, если бы ему дали перестроить весь Нью-Йорк, правда, Гай?
Гай почти не слушал. Он хотел бы погулять с Энн, но она настаивала, чтобы Гай поехал с ними в "Ритц" и посмотрел на шелковый халат, купленный ею для своего двоюродного брата Тедди, пока не успела отослать его. А после этого уже будет поздно гулять.
Он остановился в отеле "Монтекарло" кварталах в десяти от отеля "Ритц", большом неопрятном здании, похожем на бывшую резиденцию гарнизонного командования. Ко входу вела подъездная дорога, выложенная черной и белой плиткой, словно в ванной. Потом был большой темный холл, также выложенный плиткой. Рядом находилось помещение бара в виде грота и ресторан, который всегда пустовал. Вокруг внутреннего дворика шла мраморная лестница, и вчера, поднимаясь по ней следом за служащим отеля, Гай через открытые двери и окна видел игравшую в карты японскую пару, молившуюся коленопреклоненную женщину, людей, пишущих письма или просто застывших, словно пленники в застенках. Здесь царили мрачность и непонятная загадочность, и Гаю это сразу понравилось, хотя Фолкнеры, включая Энн, подшучивали над его выбором.
Гай снимал дешевый номер в дальнем углу отеля с мебелью, окрашенной в коричневые и розовые цвета. Там стояла кровать, похожая на смятый пирог, до душа надо было пройтись по коридору. Где-то во дворе всё время капала вода, время от времени доносился грозный шум водопада из соседних туалетов.
Когда Гай вернулся из "Ритца", он снял с руки часы - подарок Энн и положил их на розовый столик возле кровати, а бумажник и ключи - на поцарапанное бюро, как он это сделал бы и дома. Он с удовольствием добрался до постели с местной газетой в руке, а также книгой по английской архитектуре, которую купил в этот день в книжном магазине "Аламеда". На короткое время погрузившись в испанский язык, он положил затем голову на подушку и перевел взор на свое неприглядное жилище, прислушался к звукам, напоминавшим крысиную возню, но на самом деле представлявшим собой результат человеческой деятельности в разных концах здания. Ему хотелось было понять, чем же его прельщает нынешняя ситуация. Живет в неустроенном, малопристойном жилище. Может, он тут прячется от Мириам? Не легче ли было бы спрятаться в "Ритце"?
Энн позвонила ему утром и сообщила, что для него есть телеграмма.
- А я тут слышу, тебя разыскивают. Чуть было не бросили тебя искать.
- Прочти, пожалуйста, Энн.
Энн прочла:
- "Мириам вчера случился выкидыш. Расстроена хочет видеть тебя. Можешь приехать домой? Мама". О, Гай!
Ему стало тошно от этого, от всего этого.
- Она сама это сделала, - пробормотал он.
- Ты же не знаешь, Гай.
- Знаю.
- Ты не думаешь, что тебе лучше бы увидеться с ней?
Его рука сжала телефонную трубку.
- Я получу "Пальмиру" обратно, - произнес он. - Когда отправлена телеграмма?
- Девятого, во вторник, в четыре дня.
Он послал телеграмму мистеру Бриллхарту с просьбой, нельзя ли пересмотреть его решение. Конечно, это возможно, думал он, но в какое же дурацкое положение он ставит себя. И всё из-за Мириам. Он написал Мириам:
"Это, конечно, меняет все наши планы. Независимо от тебя я намерен получить развод сейчас же. Буду в Техасе через несколько дней. Надеюсь, ты к тому времени поправишься, но если и нет, я сумею уладить всё необходимое сам.
Желаю скорого выздоровления.
Гай.
Буду по этому адресу до воскресенья".
Письмо он направил авиапочтой и заказным.
Потом он позвонил Энн. Он хотел пригласить ее вечером в лучший ресторан города. И хотел он начать с самого экзотического коктейля в баре "Ритца".
- Ты действительно чувствуешь себя счастливым? - спросила со смехом Энн, словно не веря ему.
- Да, есть ощущение счастья. И чего-то странного. Muy extranjero.*
- - - - - - - - - -
* Очень странно (исп.).
- - - - - - - - -
- Почему?
- Потому что я не думал, что это судьба. Я не думал, что "Пальмира" это часть моей судьбы.
- А я верила.
- О, ты верила?!
- А почему же, ты думаешь, я так разозлилась на тебя вчера вечером?
Он не ожидал ответа от Мириам, но в пятницу утром, когда они с Энн были в Хочимилко, он не удержался и позвонил в свой отель, чтобы узнать, нет ли для него каких-либо сообщений. Его ждала телеграмма. Гай сказал, что заберет телеграмму через несколько минут, но не вытерпел и, оказавшись в городе, позвонил в отель из аптеки в Сокало. Служащий "Монтекарло" прочел телеграмму по просьбе Гая: "Вначале нужно поговорить. Пожалуйста приезжай скорее. Любовью, Мириам".
- Теперь она покрутится, - сказал Гай, повторив телеграмму Энн. - Я уверен, что тот другой не хочет жениться на ней, у него и так есть жена.
- М-м.
Он взглянул на нее на ходу и хотел что-то сказать Энн насчет того, что, мол, сколько же ей требуется терпения с ним, с Мириам, со всей этой историей.
- Забудем об этом, - только и сказал он с улыбкой и прибавил шагу.
- Ты сейчас хочешь поехать?
- Ну уж! Может, в понедельник или во вторник. Я хочу провести эти несколько дней с тобой. Я соберусь во Флориду не раньше чем через неделю с лишним. Это если они намерены придерживаться прежнего графика.
- А Мириам теперь не поедет за тобой?
- Через неделю в это время, - сказал Гай, - у нее не будет уже никаких притязаний на меня.
ДЕСЯТАЯ
Элси Бруно сидела за туалетным столиком в номере гостиницы "Ла-Фонда" города Санта-Фе и салфеткой снимала с лица ночной крем для сухой кожи. Время от времени она приближала широко открытые голубые глаза к зеркалу и рассеянным взглядом пробегала по сети морщинок у век и "линиям улыбки", идущим от основания носа. Хотя подбородок у нее не выдавался, нижняя часть лица была слегка выдвинутой, оттого губы были выпячены, и совсем не так, как у ее сына. Санта-Фе, подумалось ей, было единственным местом, где можно было неторопливо разглядеть у зеркала свои морщины.
- Этот свет вокруг - как рентгеновские лучи, - заметила она сыну.
Чарли, одетый в пижаму, развалился в кресле из плетеной сыромятной кожи. Он поднял взгляд припухших глаз на окно. Он слишком устал, чтобы подняться и пойти задернуть шторы.
- Ты хорошо смотришься, мам, - хрипло пробурчал он, прильнув к стакану с водой, стоявшему у него на лишенной растительности груди, и в задумчивости нахмурился.
Как огромный грецкий орех в тонких беличьих лапках, эта идея крутилась у него в голове в течение нескольких дней. Ничего более грандиозного и навязчивого ему до сих пор в голову не приходило. Когда мать уедет, он собирался расколоть этот орех - и всерьез взяться за дело, то есть поехать и найти Мириам. Сейчас самое время. Гаю это нужно именно сейчас. Через несколько дней, даже уже через неделю, Палм-Бич может уплыть от него.
По припухлости щек рядом с аккуратным треугольником носа Элси показалось, что за несколько дней пребывания в Санта-Фе ее лицо пополнело. Она тряхнула кудрявой головой и обратилась к Чарли:
- Чарли, не купить ли мне тот серебряный пояс? - спросила она таким тоном, словно разговаривала сама с собой.
Пояс тянул сотни на две с половиной, но Сэм подкинет ей в Калифорнию еще одну тысячу. Пояс был на загляденье, в Нью-Йорке такого не найдешь. Впрочем, в Санта-Фе, кроме серебра, ничего хорошего и не было.
- Больше ни на что этот Сэм и не годится, - пробурчал Чарли.
Элси взяла шапочку для душа и умоляюще обратилась к Чарли с широкой улыбкой, которая у нее была безвариантной:
- Дорогой.
- М-м?
- Ты без меня не наделаешь тут ничего такого, чего нельзя?
- Не, мам.
Она водрузила шапочку на макушку, оглядела длинные красные ногти и потянулась за стопкой шкурки для обработки ногтей. Конечно, Фред Уайли был бы только рад купить ей этот пояс, но он и так, скорее всего, появится на вокзале с чем-нибудь ужасным и вдвое более дорогим. Но в Калифорнии Фред ей не нужен, хотя стоило бы его лишь пальчиком поманить, и он был бы там. Для него лучше поклясться в вечной любви на вокзале, промокнуть глаза и тут же укатить домой, к жене.