- Смерти? А кто собрался умирать? Я тут разнюхал, как делать ракетки, которые не ломаются и не трескаются. В один прекрасный день открою дело в Чикаго или Нью-Йорке. Потом, я могу торговать собственными идеями. У меня есть идеи идеальных убийств. - Бруно снова пристально - и, похоже, вызывающе - уставился на Гая.
- Надеюсь вопросы, которые вы мне тут задаете, не являются частью одного из ваших планов. - С этими словами Гай сел.
- Иисусе Христе, я люблю вас, Гай! Правда, люблю!
Печальное лицо Бруно побуждало Гая сказать, что он тоже его любит. Какое одиночество в этих маленьких, измученных глазах!
- И что, все ваши идеи сосредоточены на преступлениях?
- Конечно нет! Просто... Я, например, хочу однажды дать кому-нибудь тысячу долларов. Какому-нибудь нищему. Когда у меня будут свои деньги, я это первым делом сделаю. А вам никогда не хотелось украсть что-нибудь? Или убить кого-нибудь? Было небось, было. У всех это бывает. Вам не кажется, что некоторых людей на войне хлебом не корми, а дай поубивать?
- Нет, - ответил Гай.
Бруно заколебался, но продолжил:
- Они, конечно, никогда не призн'аются в этом, побоятся! Разве у вас не было в жизни случая, чтобы вам хотелось убрать кое-кого с дороги, а?
- Нет. - "А Стив?" - внезапно вспомнил он. Однажды он подумывал убить его.
Бруно выпрямил спину.
- Наверняка было, я же вижу. Почему вы не хотите признаться?
- Может и было что-то мимолетное, но я ничего не сделал в этом направлении. Я не того рода человек.
- Во-от в чем вы ошибаетесь! Любого рода человек может убить. Обстоятельства, неудержимый темперамент. Иногда нужен самый слабенький толчок, чтобы человек переступил грань. Любой может убить. Даже ваша бабушка. Я это точно знаю!
- Тут я не соглашусь с вами, - произнес Гай.
- Скажу вам, что я тысячу раз приближался к той грани, когда мог убить отца! Вам кого хотелось убить? Любовников вашей жены?
- Одного из них, - тихо пробормотал Гай.
- И как близко вы подошли к делу?
- Вообще не приближался. Просто подумал об этом - и всё.
Он вспомнил бессонные ночи, сотни таких ночей, мысли о том, что он не успокоится, пока не отомстит. Могло ли что-нибудь тогда подтолкнуть его к переходу грани? И тут до него вдруг донесся голос Бруно:
- Вы были в сто раз ближе к этому, чем думаете, вот что я вам скажу.
Гай озадаченно взглянул на Бруно. Весь его вид свидетельствовал об усталости, худую голову он подпирал ладонями рук.
- Вы начитались детективов, - сказал Гай и не узнал своего голоса.
- Детективы - хорошая вещь. Они показывают, что любой человек способен на убийство.
- Вот поэтому я всегда и считал, что в них нет ничего хорошего.
- Опять ошибаетесь! - воскликнул Бруно уже с возмущением. - Вы знаете, какой процент убийств раскрывается?
- Не знаю и не интересуюсь.
- Одна двенадцатая часть. Только представьте - одна двенадцатая! А кто совершает остальные одиннадцать двенадцатых? Обыкновенные людишки. Полиция знает, что всех их не переловит.
Он стал наливать себе виски, обнаружил, что бутылка пуста, и с трудом поднялся за другой. Из кармана брюк при этом выскочил золотой перочинный ножичек на золотой цепочке, тонкой, как струна. Гай получил эстетическое удовольствие от ножа с цепочкой, как от красивого ювелирного изделия. И подумал, глядя, как Бруно возится с новой бутылкой шотландского виски, что тот может когда-нибудь кого-нибудь убить этим ножичком, причем свободно хотя бы потому, что его будет мало волновать, поймают его или нет. Наконец Бруно разобрался с бутылкой и с радостной улыбкой обратился к Гаю:
- Поехали со мной в Санта-Фе, а? Отдохнете пару дней.
- Спасибо, я не могу.
- У меня полно денег. Будьте моим гостем, а? - С этими словами он пролил виски на стол.
- Спасибо, - снова сказал Гай.
Бруно, видно, судит по его одежде, что у него не много денег. Но это были любимые брюки Гая - серые фланелевые. Он собирался носить их и Меткалфе, и в Палм-Биче, если не будет слишком жарко. Он выпрямился и сунул руки в карманы брюк, тут же обнаружив в правом дырку.
- А почему нет? - Бруно подал Гаю его стакан. - Вы мне очень нравитесь, Гай.
- Чем?
- Вы хороший парень. Приличный, я имею в виду. Я много ребят встречал, но не много таких, как вы. Я восхищаюсь вами, - выпалил Бруно и припал к виски.
- Вы мне тоже нравитесь, - сказал Гай.
- Ну поедемте со мной, а? Мне два или три дня до приезда матери совершенно нечего делать. Мы так проведем время!
- Возьмите еще кого-нибудь.
- Что вы, Гай! Что же я, думаете, езжу да подбираю попутчиков по дороге? Вы мне нравитесь, вот я и прошу вас поехать со мной. Хотя бы на день. Я сразу от Меткалфа, минуя Эль-Пасо, собираюсь съездить к Каньону.
- Спасибо, после Меткалфа меня ждет работа.
- А-а. - На лице Бруно вновь появилась грустная и восхищенная улыбка. - Что-нибудь строить?
- Да, один клуб. - Для него до сих пор это звучало странно и непривычно. Еще пару месяцев назад он ни за что бы не поверил, что будет строить. - Новую "Пальмиру" в Палм-Биче.
- Да-а?
Бруно, конечно, слышал про "Пальмира-клаб". Пару раз он бывал в нем. Это был самый большой клуб в городе. Он даже слышал, что они собираются строить новый.
- Вы проектировали его? - Он взглянул на Гая такими глазами, какими смотрит мальчик на героя войны. - Вы можете нарисовать мне его?
Гай сделал быстрый набросок здания на обратной стороне записной книжки Бруно и по просьбе Бруно расписался. Он объяснил, что такая-то стена будет убираться, чтобы нижний этаж превращался в большой танцевальный зал, выходящий на террасу, а здесь он надеется получить разрешение сделать вентиляционные отверстия для естественной вытяжки, что позволит обойтись без кондиционера. Чем больше он рассказывал, тем счастливее становился, у него даже глаза повлажнели от волнения, хотя голос он сдерживал. Он сам себе удивлялся, зачем он все это рассказывает о дорогом для него и так доверительно Бруно. Вряд ли найдется человек, который поймет в этом меньше Бруно.
- Жуть, - произнес Бруно, на что Гай откинулся в кресле и рассмеялся. - Вы сделаетесь знаменитым. Вы, может быть, уже знаменит.
Будут фотографии в журналах, а может, это попадет и в киножурналы новостей. Пока у него не брали материалы для этого, напомнил он себе, но это точно не за горами. Майерз, архитектор, с которым они работают в одном офисе в Нью-Йорке, был уверен в этом. И Энн тоже. И мистер Бриллхарт тоже. Это величайший случай в его жизни. "Я, может быть, стану знаменитым после этого. О таких вещах узна'ют все".
Бруно завел долгую историю о своей жизни в колледже, о том, что он стал бы фотографом, если бы в дело не вмешался отец. Гай не слушал. Он с отсутствующим видом потягивал виски и думал о заказах, которые пойдут после Палм-Бича. Может, здание под офисы Нью-Йорк, он верит в это. Гай Дэниэл Хейнз. Звучит! Конец этому неприятному сознанию того, что он получает денег меньше Энн.
- Так будет или нет, Гай? - повторил Бруно.
- Что?
Бруно глубоко вздохнул.
- Если ваша жена подложит вам свинью с разводом, если она организует, что вас отошьют в Палм-Биче с вашим проектом, это будет достаточным мотивом для убийства?
- Убийства Мириам?
- Ну конечно.
- Нет, - ответил Гай.
Однако вопрос обеспокоил его. Он опасался, что Мириам слышала про "Пальмиру" от его матери, что она может влезть в это дело просто из удовольствия напакостить ему.