- Ява... - говорю я мертвым и каким-то далеким-далеким, будто с другой планеты, голосом.
- А может, это настоящий Филиппов... Вот было бы здорово познакомиться!.. Подойти и сказать: "Здрасте, а мы завтра тоже снимаемся... хотим посоветоваться".
- Ява!
- Хлопцы от зависти так и лопнут! - захлебывается Ява. - Вот выпало счастье-то! Вот выпало...
- Ява...
- Я ж тебе говорил, что мы будем артистами... А ты - "летчиком, летчиком"... Как попугай...
Я хватаю его за руку и силой тащу в темноту за перегородку.
- Что такое? - пытается вырваться он.
- Часы...
- А?
- Нету...
- Что?
- Часов нету...
- А где?
- Да были в... кармане. И... и... нету. - Я вывернул карман, хотя в темноте он все равно бы ничего не увидел. Ява молчит, пораженный.
- А сейчас после съемок найдут хозяина и... - в отчаянии говорю я.
- Это во время драки! Точно! Когда вы по земле катались, они и выпали!.. Идем! Мы еще успеем, пока съемки будут...
Я крикнул Вальку.
Он проскользнул между людьми к Вальке, зашептал ей на ухо. Она рот бубликом: "Ох!" - и вмиг они оба уже были возле меня. Мы начали осторожно, чтоб не привлекать внимания, пробираться к выходу. На съемочной площадке царила такая суматоха, что было не до нас. Только какая-то дородная женщина в белом халате заметила наши маневры. Но она поняла их по-своему. Наклонившись к нам, она тихо сказала:
- Вторая дверь налево - женская... Третья - мужская.
Мы смутились, но объяснять ничего не стали.
...Никогда в жизни я так не спешил. Казалось, что я раздвоился: первое "Я" рвалось вперед, а второе "Я" никак не могло угнаться за первым.
В метро по эскалатору вниз мы катились горохом, несмотря на громкое предостережение радиотети: "Бежать по эскалатору запрещается!" А потом на "Арсенальной" - вверх, аж сердце из груди выскакивало.
И на двадцатом троллейбусе хотелось выпрыгнуть и опередить его: так он, казалось, медленно идет...
А по горе мимо церкви Рождества Богородицы бежали так, что пятки касались затылка.
Наконец... Вот оно... Вот это проклятое место!.. Все трое мы кинулись на колени и начали ползать на четвереньках. Колючая дереза царапала щеки, лезла в глаза, запутывалась в волосах... Часов не было... Вы можете смеяться, но я даже водил над землей ухом, надеясь услышать тиканье (так саперы водят миноискателем). Тиканья не было. Мне только показалось, что я слышу, как тяжко бьется подо мной гигантское сердце земли. Это глухо билось у меня в груди мое собственное сердце.
- Вот тут ты ему дал подножку... - бормотал, ползая, Ява. - Вот тут вы катились... Здесь ты сидел на нем... Вот тут тебя с него стащили...
Я вдруг сел на землю, почувствовав, как все тело мое стало бессильным и вялым.
- Ява, - тихо сказал я, - они вытащили их из кармана. Когда стаскивали меня за штаны... Точно... Я даже почувствовал тогда чью-то руку в кармане. Но я ничего такого тогда не подумал...
Ява и Валька тоже сели на землю. Мы сидели и молча переглядывались... Час от часу не легче! Если до сегодняшнего дня я был, как говорится, условным вором (так как часов все-таки не крал, хотел вернуть и, главное, мог вернуть), то теперь все было намного сложнее - я не мог вернуть часы. Вот ведь: крал не крал, а из-за меня часов не стало, и по всем законам я за них отвечаю! По всем законам я - вор!
- Идем к Будке! - вскочила с земли Валька. Я безнадежно вздохнул и с горьким сожалением посмотрел на нее: и что она говорит? Ну мы пойдем, ну мы скажем:
"Отдай!", а он только хмыкнет насмешливо: "Знать ничего не знаю!" Поди докажи, что они взяли! Она хочет, чтобы мой заклятый враг, с которым я сегодня так дрался и которого я, по совести сказать, победил, был ко мне добрым и отзывчивым. Вот чудная!
- Идем к Будке! - твердо повторила Валька. - Если не хотите, я одна пойду!
- Да что там одна... - буркнул Ява, поднимаясь и бросая взгляд в мою сторону: - Идем...
- А-а... - безнадежно махнул я рукой, но тоже поднялся (еще, чего доброго, подумают, что я боюсь!).
Мы шли по тропке гуськом: впереди Валька (она больше всех верила в успех дела), потом Ява (он старался верить - ради Вальки), а за ним уже я (который совсем не верил).
Мы шли в логово врага... Я чувствовал себя разведчиком, которого забрасывают в немецко-фашистский тыл. Я не боялся, нет, просто не очень хотелось зря получать оплеухи.
- А где он сейчас? Ты знаешь? - спросил Ява у Вальки.
- Наверно, за сараями - там у них штаб... Или на площадке - в футбол играют... Или дома. Я знаю, где он живет, - уверенно сказала Валька,
В "штабе" за сараями ни одного "воина" не было... На площадке тоже.
- Пошли домой к нему! Скажем матери, что мы в милицию заявим, и вообще... За это и в колонию отправить могут! - с жаром сказала Валька.
- Вон он! - воскликнул вдруг Ява.
Из парадного, где жила Валька, вышел Будка. Мы кинулись к нему. А тот и не думал бежать. Мне даже показалось, что, когда он нас увидел, глаза его радостно вспыхнули.
- Где часы? - подскочила к нему Валька.
- Во-первых, где ваше "здрасте"? - с ехидной усмешечкой сказал Будка. Какие вы невежливые, невоспитанные... Неужели вас мама не учила, как нужно себя вести?
- Ты нам зубы не заговаривай! Где часы? - выставив нижнюю челюсть, грозно сказал Ява.
- Ой, как страшно! Я начну заикаться! Не нужно меня пугать! - издевался Будка.
- Где часы?! - зло повторил Ява.
- Да о каких часах, простите, идет речь? - невинно захлопал глазами Будка.
- О тех самых, которые вы вытащили у него из кармана! - крикнула Валька, ткнув пальцем в мою сторону.
- Позолоченные? С черным циферблатом? Марки "Салют"?
- Так! Так! Так! - воскликнул я радостно.
- Не видал, - вздохнул Будка и сокрушенно покачал головой.
- Ах ты... гад! - крикнула Валька,
- Не кричите на меня... я нервный. На меня даже мама в детстве не кричала.
"Так я и знал! Ну что с него возьмешь?"
- Отдай часы, а то... - Я запнулся, так как сам не знал, что же теперь делать.
- Ах, вы хотите, чтобы вам их принесли на блюдечке с голубой каемкой? А ключ от квартиры вам не нужен? Где деньги лежат...
Он, должно быть, начитался "Золотого теленка" Ильфа и Петрова и корчил из себя Остапа Бендера.
- Ну ничего! - прошипела Валька. - Не хочешь по-хорошему, мы пойдем к твоей матери... В милицию пойдем... Всюду!.. Раз ты вор... крадешь... пусть тебя в колонию возьмут! Идем! - кивнула она нам.