— Нет.
— Что ж... Ничего не поделаешь... Но для Англии настанет печальный день, когда этот толстый фат станет регентом.
— С такой-то разгульной жизнью он долго не протянет, — сказал Дуайт.
— И что тогда?
— Королева Шарлотта? Говорят, она милая, но импульсивная особа. Многое будет зависеть от того, кто станет ее мужем.
Кто-то играл на бродвудском рояле, но слушали только стоящие рядом с инструментом. Кэролайн быстро прошла по залу, ее огненно-рыжие волосы покачивались в такт движениям. Изрядно выпив, общество стало вести себя оживленней, и Кэролайн элегантно скользила мимо высоко поднятых бокалов, среди многоцветия нарядов, обнаженных плеч и потеющих лакеев с подносами.
— Слышите? — спросила она. — Несмотря на весь этот шум. Милый Александр сейчас уже в почтенном возрасте, но всегда настаивает, чтобы кто-нибудь играл его замечательную песню на каждом приеме жены. Как там она называется? «Холодный в Абердине суп». Говорят, в Шотландии она сейчас в моде.
Они попытались прислушаться.
— Вот видишь, Росс, — сказала Кэролайн, — Клоуэнс и лорд Эдвард Фитцморис расстались. Тебе нечего бояться, она больше не рискует подхватить заразу.
— С кем это она разговаривает?
— Ох, боюсь, с очередной аристократкой! Это Сьюзан Манчестер, дочь герцогини Гордон. Но, может, с ней все-таки безопасней?
— Привлекательная дама, — ответил Росс, не поддавшись на провокацию.
— Все ее дочери такие, и она подыскала им превосходных мужей. Старшая, Шарлотта, теперь герцогиня Ричмондская, Сьюзан — герцогиня Манчестерская, Луиза — маркиза Корнуоллис, а Джорджиана — герцогиня Бедфордская. Ее единственная неудача — Мэделина, она не нашла никого получше баронета.
— А сын для Клоуэнс у нее есть? — поинтересовался Росс.
— Один болтается где-то поблизости, и он неженат, но увы, сегодня я его не видела.
Заметив какую-то суету у двери, Росс прервал ироничный обмен любезностями.
— Прости, Кэролайн... Но я как раз кое-кого сегодня увидел, вот уж сюрприз... — Он умолк и нахмурился.
— Что такое?
Росс кивнул на статного мужчину, разговаривающего с герцогиней Гордон.
— Уитбред. Только что прибыл. А с ним и Нортумберленд... Значит ли это, что правительство сформировано?
— А где же твой мистер Каннинг? Он-то наверняка знает.
— Не думаю, что кто-нибудь знает... за исключением этих джентльменов.
Клоуэнс подошла к отцу и взяла его за руку. Росс улыбнулся ей.
— Во вторник я вместе с вами поеду домой, — сказал он.
— Я рада.
— И обгоню тебя, когда мы поскачем по пляжу.
— Возможно.
— Обещаю, что останусь дома как минимум на неделю и буду рассказывать разные истории Изабелле-Роуз.
— Я бы тоже не отказалась послушать.
— Я думал, ты уже слишком взрослая.
— Зависит от истории.
— Может, лучше ты мне расскажешь?
Клоуэнс посмотрела на него.
— Почему ты так сказал?
— Встреча с тобой была такой неожиданной... Всё гадаю, что привело тебя сюда.
— Когда-нибудь расскажу.
— Когда-нибудь?
— Скоро.
— Как тебе лорд Эдвард?
— Очень... приятный. Он пригласил меня на чай.
— И что ты ответила?
— Отказалась. Это правильно, папа?
— Если ты именно этого хочешь, то правильно.
— Да... Думаю, я хочу именно этого.
Сзади подошел Джордж Каннинг, и Росс представил его Клоуэнс.
Каннинг отвел Росса в сторонку и сказал:
— Всё кончено. Утром Спенсер Персиваль объявит об отставке. Больше мы ничего не можем сделать. Ты можешь отдохнуть в своем любимом Корнуолле, а Персиваль, без сомнения, вернется к юридической практике и будет куда более богатым человеком, чем глава правительства. Ах да... что касается меня, раз я и прежде не занимал никаких должностей, я мало потеряю, разве что теперь буду донимать новое правительство с большим удовольствием... По сути своей я политик, Росс, а ты нет. Ты будешь счастливее, если избавишься от этого.
— Счастливее — вряд ли, ведь это решение всё перечеркнуло.
— Нет худа без добра — наши ткачи и прядильщики перестанут голодать. Может, мы даже научимся уживаться с корсиканским бандитом. Бедный Веллингтон!
— Бедный Нельсон, — сказал Росс. — Не говоря уже о Джоне Муре и десятках тысяч солдат.
— Ну, не знаю, — с горечью ответил Каннинг. — Ведь в смерти они заслужили славу. Какая для них разница, что они сражались за проигранное дело?
Они стояли в широких дверях музыкального салона и могли наблюдать за основным залом. Общество заметно изменилось. Несколько минут назад стоял такой шум, что трудно было расслышать собеседника, сейчас же всё стихло. Появились новости. И эти новости принесли Уитбред и Нортумберленд. Люди по-прежнему разговаривали, но менее оживленно. Они переглядывались, все взгляды под прикрытием вееров и бокалов устремились на самых важных гостей. Уитбред разговаривал с двумя друзьями из партии вигов, подчеркивая свои слова взмахами руки. Он принес новости о правительстве или о сражении? Леди Гренвиль слушала лорда Нортумберленда. Неожиданно она протянула ему руку. Он поклонился. Леди Гренвиль прошла по залу, но не в музыкальный салон, а к выходу из отеля, как будто собиралась уехать. Ее сопровождал спикер Палаты общин, мистер Эббот. За ними поспешил лорд Холланд.
Разговоры совсем затихли, сменившись перешептыванием. Лорд Фитцвильям подошел к Уитбреду, тот сразу же повернулся к нему и повторил рассказ. Лицо Уитбреда, бледное при появлении, теперь раскраснелось, и похоже, не только из-за духоты. Герцогиня Гордон, обеспокоенная тем, что вечер разладился, задала вопрос дородному и шумному лорду Кенсингтону, который сделал серьезные ставки на назначение нового правительства в клубе «Брукс». Кенсингтон рассмеялся и пожал плечами.
— Они уходят! — громко произнес он. — Боже мой, они уходят!
Его рык, казалось, разорвал напряжение, и гости стали подходить к Уитбреду, чтобы послушать его рассказ. Тот сердито покачал головой и собрался уходить. Если он и пришел на этот прием, то явно не для того, чтобы потакать сплетникам.
От группки вокруг Нортумберленда отделился Роберт Пламер Уорд и зашагал к Каннингу. Пламер Уорд обладал легким характером и со всеми находился в приятельских отношениях, он любил быть в курсе всех событий.
— И что же? — выжидающе спросил Каннинг, когда он приблизился. — Что всё это значит? Что неожиданного? Персиваль наверняка уже знал свою судьбу.
— Они уходят, Джордж, — протянул Пламер Уорд. — Они уходят. Ты можешь в это поверить? После всей этой суеты. Судя по рассказу, а он из первых уст, так что наверняка правдив, судя по словам Нортумберленда, он, Грей, Гренвиль, Уитбред и остальные заседали на Парк-стрит, а потом появился Уильям Адам с сообщением. Грей и Гренвиль со всей возможной любезностью заявили, что не желают его принимать. Адам ответил, что принес сообщение от самого принца Уэльского. Грей и Гренвиль сказали, что всё равно не желают, чтобы их беспокоили, поскольку именно ради принца и занимаются формированием нового правительства, которое станет лучшим правительством периода его регентства. Тогда Адам передал, что они могут не беспокоиться, ведь принц решил не назначать новое правительство и оставить отцовских министров. Что ты об этом думаешь, а? Подумать только!
Повисла пауза.
— Значит ли это... — сказал Росс.
— Это наверняка неправда! — прошептал Каннинг. — Это ложь, которую распространяют, чтобы нас обмануть!
— Зачем? Какой от этого прок?
— Но принц тридцать лет был пламенным вигом!
— Принц — не дурак, — заметил Пламер Уорд, — несмотря на все излишества, которые себе позволяет. Он наверняка много размышлял в последние недели. Кто знает, о чем? Возможно, он понял огромную разницу между тем, чтобы по-настоящему сидеть на троне и быть просто недовольным старшим сыном?
— Всё равно я в это не поверю, — отозвался Каннинг, — пока... пока...
— Как мне сказали, Грей и Гренвиль отправились просить об аудиенции, — ответил Пламер Уорд. — Но если принц принял решение, это бесполезно.