Вот так, потихоньку, между ними зародилась привязанность. Не желая вмешиваться, Демельза только затаила дыхание и скрестила пальцы. Розина, обманутая дважды и не по своей вине, в 1801 году уже встретила тридцатилетие. Слишком утонченная, чтобы стать простой женой шахтера, но не обладающая достаточным воспитанием, чтобы привлечь джентльмена, она представляла собой идеальную партию для методистского проповедника, который и сам был низкого происхождения, но через брак сестры оказался связан с Полдарками. Что уж говорить о его особых отношениях с Богом. Но несмотря на свои высокопарные, граничащие с надменностью речи, Сэм во всех смыслах был по-настоящему хорошим человеком. Они поженились осенью 1805 года, за месяц до Трафальгара и спустя два года после начала отношений.
В качестве свадебного подарка Росс снова предложил Сэму теперь уже полуразвалившуюся мастерскую Пэлли, и на этот раз предложение оказалось принято. В конце концов золовка Демельзы стала жить здесь, как и планировала. Все вышло очень странно и до странного приятно. С тех пор минуло пять с половиной лет. Сэм восстановил дело, хотя всё не шло столь же хорошо, как при Дрейке, а Розина, с наконец вырвавшимся на волю характером и энергией, превратила дом и шесть акров земли в небольшую ферму, где выращивали кукурузу, овощи и пасли скот.
Вот как образовалась вышагивающая к ней процессия. Хотя у Сэма и Розины не было детей (печальный факт для них обоих), совсем недавно появился теленок, которого Росс предложил купить. Именно это послужило поводом теперешнего появления животного.
Бычки от природы несговорчивы, и потому идущим рядом людям то и дело приходилось останавливаться. Издалека казалось, что Розина, самая слабая из двоих, куда менее решительно тянула быка за голову, нежели Клоуэнс, подталкивающая его сзади. Когда женщины добрались до сосен, Демельза разглядела, как они смеются и обмениваются любезностями. Испытывая угрызения совести, она подумала, что такая жизнь не очень подходит Клоуэнс, как и Розине — простая, незатейливая, полная тяжелой работы. Жизнь, проходящая рядом с землей и морем, подчиняющаяся прихотям дневного света и тьмы, ветрам и бурям, посевам, жатве и сменам сезонов. Но есть ли жизнь лучше этой, если проживаешь её рядом с любимым? Хотя есть и риск. Прежде чем Розина благополучно обосновалась в этой гавани, жизнь её была тяжела. Возможно, Клоуэнс повезет больше. Пускай Клоуэнс повезет больше.
— Мама! — сказала Клоуэнс. — Я думала, ты сегодня за выпечкой! У тебя голова не болит?
— Не болит, — заверила её Демельза, улыбаясь и целуя Розину. — Как ты? Это вы ведете Эдди или он — вас?
— Так вы помните его имя! — воскликнула Розина. — Думаю, я буду только рада сбыть его с рук. Он такой упрямый, кто знает, что будет, когда он подрастет!
Розина не отличалась упитанностью, но благополучие и достойная работа придали её стройному телу силы и гибкости. Ее хромота была едва заметна, кожа светилась здоровьем, а взгляд прекрасных глаз после замужества и обретения определенного статуса стал менее тревожным и более спокойным. Демельза и не чаяла, что между этими двумя возможен брак по любви, но, тем не менее, все получилось.
— Как Сэм? — спросила она.
— Распрекрасно. Привести Эдди должен был он, но Клоуэнс подошла как раз вовремя, потому я сказала, что бычка поведем мы, в смысле, мы с ней, а Сэм пускай займется другими делами.
«Спасение» настигло Розину шесть лет назад, и хотя говор её никогда не походил на речь Сэма, фразы теперь обрели ту же цветистость. Женщины повернули, чтобы вместе сопроводить Эдди в Нампару. По дороге теленок прильнул к Демельзе, касаясь своим шершавым языком руки и запястья. На мгновение Демельза почувствовала себя странно, словно в тумане. Она будто вернулась на четверть века назад. В ту ночь она решила, что единственный способ остаться в Нампаре, вопреки желанию отца, желающего видеть её дома — заставить Росса затащить её в постель. Дело было вечером, и она кормила телят вместо Пруди. Там, у дальней стены коровника, где топтавшиеся вокруг телята щипали мокрыми губами её платье и руки, в голове у нее созрела идея. Росс уехал в Труро, пытался спасти от тюрьмы Джима Картера, а когда вернулся, Демельза направилась к нему, совершенно ясно давая понять свои намерения.
Так все и произошло, а через несколько месяцев Росс женился на ней. Она родила ему четверых детей. Дочь умерла. А двое старших теперь пойманы в сети тех же неудержимых страстей, что овладели ею в ту ночь. Возможно, эмоции эти просто бурлили где-то внутри, словно морской дракон, медленно плавающий в глубоком омуте. Но проснувшись однажды, они больше не знали покоя. До самой старости — иногда Демельзе приходилось слышать, что чувства эти будут неподвластны даже тогда. Однако в молодости едва контролируемые порывы еще не ведают ограничений разума. Чувства принесли этому миру проблем не меньше, чем счастья.
— Мама, с тобой точно все в порядке? — спросила Клоуэнс. — Выглядишь не очень.
— Всё хорошо, благодарю, — ответила Демельза. — Просто что-то меня знобит.
Прием в Каэрхейсе устроили небольшой. Присутствовали только члены семьи, Джереми и Джоанна Бёрд, подруга Клеменс, гостившая в доме. Джереми был польщен.
Изнутри размеры особняка оказались совсем не столь впечатляющими. Он был не особо просторным, а эффектные бастионы только пускали пыль в глаза. Кроме того, он не походил и на уютный дом с болтовней за трапезами, когда все перешучиваются, передают друг другу блюда и, пока это вписывается в рамки разумной вежливости, ведут себя в соответствии со своим настроением.
Похоже, в этом доме настроение задавал майор Тревэнион, чье место во главе стола отнюдь не было номинальным. Ему едва стукнуло тридцать, но голубые глаза на румяном лице выглядели воспаленными, а светлые, зачесанные назад волосы начинали редеть в области лба. Он был в простом черном шелковом сюртуке и обтягивающих желтых панталонах. Майор был неразговорчив, а может, лишь временно не испытывал желания болтать, что послужило знаком для всех остальных. Для всех, кроме Кьюби, самой молодой из собравшихся, не желающей подчиняться. Его мать, старая миссис Беттсворт, хоть старой она и не выглядела, сидела поджав губы и не прилагала особых усилий, чтобы развеселить гостей. Блюда отличались от привычных: гороховый суп, треска с огурцами и креветочным соусом, жаренные устрицы, запеченный молодой гусь, а на десерт — яблоки, апельсины, орехи и изюм.
Когда обед закончился, свет дня еще не померк, а потому Джереми дерзко предложил мисс Кьюби прогуляться с ним по берегу моря.
— Там дождь, — ответила она.
— Думаю, он почти закончился.
— Что ж, мне нравится дождь.
Миссис Беттсворт подняла голову от вышивания.
— Джоанна и Клеменс пойдут с вами. Им полезно подышать свежим воздухом.
Другие девушки отнеслись к затее без энтузиазма, но когда о своем желании отправиться на прогулку объявил Огастес Беттсворт, их настроение изменилось. Вскоре пятеро молодых людей покинули замок и начали спуск по грязной садовой тропинке, бегущей мимо пруда к морю. Джереми оказался прав, кратковременный дождь уносился прочь, оставляя после себя лужицы, сверкающие в свете ранних сумерек. Сквозь легкие облака проглядывал полумесяц. После северного побережья здешнее море казалось покорным и спокойным.
— Чем занимаетесь, Полдарк? — спросил Огастес.
Ему было около двадцати восьми. Симпатичный молодой человек с красивыми светлыми волосами, собранными в хвост, и скрипящими даже на сырой земле сапогами.
— Помогаю отцу, — ответил Джереми. — В основном в шахте.
— Несколько лет назад ваш отец имел в Корнуолле отличную репутацию. До сих пор имеет, полагаю. Члены парламента нынче идут по пенни за пару, но мало кто из них живет в этом проклятом графстве. В газете писали, он вернулся из какой-то миссии. Что за миссия? Где он был?