— Боже, Росс, я не ждала тебя так рано! Ты уже позавтракал?
— О да. Я рано проснулся... Чем занимаешься?
Демельза чихнула.
— У наших птиц обнаружились блохи. И это совсем не радует.
— Обычное дело.
— Что ж, я выведу их черным перцем. Пока они не успели вырасти, размешаю его в теплой воде и вымою кур. Это убьет всех паразитов.
— Где ты такое узнала?
— Не помню. Утром мне вдруг пришло в голову.
— Иногда я задаюсь вопросом, не было ли у тебя другой жизни? Была ли ты только шахтерской дочкой, ставшей хозяйкой Нампары? В конце концов, откуда тебе известно о таких вещах? Про лечение «кургузого хвоста» у коровы, например. Часто даже кажется, ты не меньше Дуайта знаешь о том, как лечить хвори своих домашних.
Демельза потерла нос.
— Разве то, что я сейчас делаю, не логично? Блохам это точно не понравится.
— А цыплятам?
— Это их не убьет.
— Кое-что ты так и не усвоила за эти годы. Всю грязную работу за тебя сделают слуги.
Она улыбнулась.
— И чем же мне еще заниматься? К тому же мне это нравится. Как прошла вчерашняя встреча?
— Как обычно. Я не банкир по природе, Демельза. Разговоры об облигациях, жилищных счетах и индийских акциях навевают на меня скуку, я откровенно зеваю и изо всех сил стараюсь, чтобы этого не заметили и не сочли меня грубым.
— Ну да. А что еще?
— Ты имеешь в виду Уорлегганов?
— Конечно.
— Что ж, они обо всем знают. До банкиров доходят слухи. Не знаю, дошли ли они и до прочих коммерсантов, но слухи вряд ли можно остановить.
— И что думают твои партнеры?
— Это мы обсудили в первую очередь, затем по предложению Фрэнсиса Данстанвилля прервались на обед. Одни призывали действовать, другие — воздержаться.
— Как именно действовать?
— Как-то вроде того, на что намекал лорд Фалмут. Проинструктировать наших клерков, что именно говорить, когда им вручают векселя банка Уорлегганов или при выплате денежных средств. Парочка высказываний в нужных кругах об увеличении выпуска ими векселей и что они держат огромное число залоговых обязательств... Следующим этапом, при необходимости, анонимные письма, как поступили с банком Паско...
— И лорд Данстанвилль это одобрил?
— Его милость сказал, раз теперь он не является активным партнером банка, то не будет вставать на чью-либо сторону. Но, по крайней мере, отдаст решающий голос, если голоса шести активных партнеров разделятся поровну.
— И они разделились поровну?
— Нет.
Демельза ждала.
— Так что же?
— Роджерс проголосовал против. Он считает, что крах банка Уорлеггана, если до этого дойдет, плохо повлияет на всю банковскую и промышленную сферу, особенно в такое непростое время, как сейчас. — Росс сел на краешек стола. — Прэд проголосовал за. Мы должны полностью задействовать возможности банка Корнуолла в попытке склонить чашу весов против них. Стакхауз, к моему удивлению, проголосовал против. Нанкивелл проголосовал против, чем меня не удивил, поскольку у него свои интересы в некоторых предприятиях Уорлеггана. Твиди — за. Остался только я.
— А ты что ответил?
— Именно так, как ты меня учила.
— Учила тебя!
— Что ж, во всяком случае, предлагала. Так вот, поскольку мы — в смысле, Полдарки — слишком сильно заинтересованы, даже имеем нечто вроде родственных отношений по браку, я категорически отказался голосовать по этому вопросу. Как ты говорила, и Пилат не сделал бы больше.
— Так... Так значит, ничего не решили?
— Разумеется, все решено. Действующие партнеры проголосовали втроем против двоих, в пользу того, чтобы ничего не предпринимать, а я воздержался. Я знаю, Данстанвилль испытал величайшее облегчение от того, что не его голос был решающим.
Наступила тишина.
Росс чихнул.
— Проклятый перец!
— Ты самый ничтожный из мужей, — пожаловалась Демельза.
— Что? Теперь-то я что натворил?
— Ты умудрился выставить все так, по крайней мере, в своем рассказе, будто ответственность за выживание банка Уорлеггана целиком и полностью легла на мои плечи! Теперь, если что-нибудь между вами пойдет наперекосяк, если он в один ужасный день вернет свою власть и деньги, виновата буду я!
— Нет, вовсе нет. Но ведь мы пришли именно к такому соглашению!
Демельза отбросила зернышки перца.
— Ты спросил моего совета. И я дала его. Но твой поступок... твой выбор — это твое, а не мое решение! Я не согласна брать за него ответственность!
Росс взял её под руку.
— Тогда подобного не случится.
Демельза оттолкнула его руку.
— Уж будь уверен.
— Я же сказал.
— Пообещай.
— Обещаю.
Росс чихнул.
— У тебя нет носового платка?
— Воспользуюсь рукавом.
— Как ты меня раздражаешь! Возьми мой.
Он взял платок.
— Я потерял тот, что ты мне давала.
— Как обычно.
— Ладно, но какой в них толк для меня? Я же не чихаю целый год напролет. И не ожидаю подобных напастей в собственном доме.
— Скоро все пройдет. — Демельза снова чихнула. — Иди, сядь в гостиной. Я присоединюсь к тебе за чаем.
Росс встал из-за стола, но дальше не двинулся. Несмотря на полушутливую перепалку с Демельзой, он понимал, что жена права. Решение, принятое вчера в Труро, может не иметь для них последствий. Или же последствия, напротив, могут оказаться жизненно важными. В былые дни тень Джорджа Уорлеггана так долго маячила за его спиной, что трудно было с легкостью отказаться от возможности уничтожить его навсегда. Правда, в последние десять лет им удавалось избегать друг друга и таким образом — конфликтов. Верно, что месть — дело нехристианское и с ее последствиями было бы неуютно жить. Возможно, через несколько месяцев Росс даже почувствует радость и облегчение от того, что не воспользовался возможностью ответить оком за око. Но сейчас его переполняли сомнения, и, судя по реакции Демельзы, жена разделяла эти чувства.
Разумеется, все будет хорошо. После смерти Элизабет у них не возникало поводов для конфликтов. Зависть — да. Со стороны Джорджа всегда была зависть, а со стороны Росса — яростная враждебность. Но даже эти привычные чувства поутихли с течением лет. Жить самому и давать жить другому — покуда они держатся друг от друга подальше...
— Демельза, — сказал он.
— Да, Росс?
— Разумеется, мы приняли верное решение.
— А если нет? — резко спросила она.
— Тогда мы не станем сожалеть.
Она ответила мужу полуулыбкой.
— Только так и можно жить.
Росс стоял у двери и смотрел на нее. Она стала засыпать перемолотый перец в ведро.
— Еще кое-что, — заговорил Росс, радуясь, что можно сменить тему разговора. — Когда я проходил мимо Грейс, то встретился с Хорри Тренеглосом. Он хотел повидать Джереми, но тот, похоже, опять ушел рыбачить.
— Да, я ему объяснила.
— Он сказал, зачем приходил?
— Нет.
— Похоже, Джон, его отец, нанес визит Джорджу в Труро и высказал соображения, что следует вновь открыть Уил-Лежер. Джордж, как и следовало ожидать, отклонил все пункты проекта, объявив условия невыгодными, он, дескать, не понимает, зачем вкладывать деньги, так что Джон предложил выкупить шахту в ее нынешнем виде. Джордж притворился было, что хочет отказаться, но немного поторговавшись, решил согласиться на пятьсот фунтов. Мистер Тренеглос предложил триста пятьдесят, на том и порешили.
— И?
— Что ж, Джон умнее, чем я думал. Он не показывал своей заинтересованности, иначе бы Джордж почуял, что к чему, поднял цену или решил повременить.
— Я до сих пор не уверена, что там есть что чуять.
— Как и я. Разумеется, у меня сердечная привязанность к Уил-Лежер. Предложение Джереми пробудило старые чувства.
— Заки Мартин хорошо к этому отнесся?
— Весьма хорошо. Но его беспокоит одышка, поэтому я не стал на него нажимать. Некоторые старые жилы еще целы, но зажаты между слоями твердой породы и едва в дюйм толщиной. Следуя за жилой вниз, можно вскоре добраться до хороших пластов. Остальные лежат плашмя или горизонтально, поэтому не принесут больших прибылей. До наступления сухой погоды мы мало что можем предпринять.