Джереми пристально смотрел ей в глаза. Дейзи провела кончиком языка по губам и улыбнулась.
— Пока что в Хейле мало интересного, — сказал он.
— А что?
— Только гайки и болты.
— Нет, правда, скажи.
— Котел. Несколько колес. Пара клапанов. Рамка в форме кровати. Длинный дымоход, который время от времени пыхтит: пуф-пуф-пуф-пуф.
— Как необычно!
— Ага, это задумка Тревитика. Я же говорил — я беру лучшее. Вместо того, чтобы сжимать пар, его выпускают.
— Разве повозка еще не собрана?
— Нет. И еще не скоро. Всё пока отложено, мы обсуждаем вполне традиционный насос для шахты.
— Но можно ли мне прийти?
— Если хочешь. Но теперь я официально посещаю литейный цех, чтобы вести переговоры о насосе. Нет нужды выходить на рыбалку. Единственное препятствие — поездка за двадцать миль.
— Буду ждать с нетерпением, — сказала Дейзи. — И не думай, что я не могу ездить верхом так же быстро, как ты.
— Ох, знаю, знаю. Видел, как вы с Клоуэнс носились по пескам, как черти. Удивительно, как ты не упала в пруд.
Подошли Бен и Клоуэнс.
— Настало время для последнего хоровода перед ужином. Пошли!
Деревенские взялись за руки и закружили вокруг костра, Певун Томас и Сефус Биллинг выкрикнули: «Глаз! Глаз!». Бен и Клоуэнс подтолкнули Джереми и Дейзи к концу цепочки, за ними последовали трое Тренеглосов. Шествие двигалось дальше, удалялось от яркого огненного свечения к лесу, до Уил-Мейден, вокруг молельного дома методистов и вниз по холму, к огонькам Уил-Грейс, где до сих пор одиноко лязгал и вздыхал насос, а на фоне освещенного заревом ночного неба вздымались шахтные постройки. Потом вниз к Нампаре и дальше к пляжу, продираясь сквозь чертополох и высокие мальвы с криками: «Глаз! Глаз!». По пляжу, почти до утеса под Уил-Лежер; там, по решению двух предводителей, вереница людей развернулась и устремилась обратно к дымящемуся костру на холме.
Мимо Нампары, вдоль ручья, вверх по заросшей тропинке, оставив Уил-Грейс слева. У начала тропинки, в нескольких сотнях ярдов от пищи, эля и тлеющего костра, два предводителя остановились и образовали арочный проход, «глаз», соединив руки над головами. Под этой аркой, через «глаз» должна была пройти странная процессия из шестидесяти человек. Проходящие разлетались, как скворцы, к обильным столам и ожидающим матронам.
Супруги Энис выпили стаканчик эля с шафрановой булочкой, прежде чем покинуть Полдарков вместе с двумя своими девочками и няней.
Перед уходом Кэролайн сообщила Демельзе:
— У меня дурные вести. Моя тетушка Сара наконец-то победила свою извечную склонность падать в обморок при мысли о том, чтобы приехать и повидаться со мной в этом диком графстве. Она написала, что приедет через пару-тройку недель. Но, моя дорогая, это ведь целая свита! Не только лакей и горничная, но и полковник Гектор Уэбб, этот дамский угодник! Клоуэнс познакомилась с полковником Уэббом, когда гостила у нас. Моя тетушка, несмотря на возраст, не может обойтись без ухажеров.
— Но миссис Пелэм — чудесный человек, — возразила Демельза. — Я была бы рада снова с ней повидаться.
— Что ж, несомненно, ты с ней повидаешься. Мы рассчитываем, что вы с Россом поможете нам развлечь эту чудесную (согласна), но неутомимую городскую даму. Вряд ли она была где-нибудь западнее Бэйзингстока... Но погоди-ка... Это не помешает вашей поездке в Бовуд? Когда это?
— В конце июля. Но пока еще точно не известно, Кэролайн. Я даже не знаю, хочет ли Клоуэнс ехать. И даже если ей захочется, нам не с кем ее отправить. У нас так мало близких родственников.
— Полагаю, тебе лучше поехать самой.
— Тогда меня не будет больше трех недель! Что будет делать Росс?
— То, что делал, разлучаясь с тобой на долгие месяцы. А разве Клоуэнс ничего не намекала на этот счет?
— Пока что нет.
— Значит, спроси. Ты же ее мать.
— Не дразни меня. Как... даже если мы решим поехать, как я смогу войти в большой дом и забыть, что всего лишь дочь шахтера?
— Моя дорогая, ты преодолела многие суровые испытания в обществе. Если только ты не собираешься войти в дом в металлической каске со свечой, вряд ли они догадаются.
— Тебе-то смешно, Кэролайн, а мне не до смеха. Там будут всевозможные ловушки, в которые я могу угодить. И мне ненавистна мысль, что Клоуэнс будет за меня стыдно.
— Скорее тебе будет стыдно за Клоуэнс, которая славится привычкой называть вещи своими именами! Ну же, ты ведь должна знать ее истинные чувства. И если ей захочется поехать, тебе следует ее сопровождать.
— Почему бы тебе ее не сопровождать, Кэролайн?
У столов сгрудилась шумная толпа. Молодые люди соревновались друг с другом в прыжках над костром.
— Я не смогу из-за миссис Пелэм, — ответила Кэролайн. — Но если Клоуэнс все же поедет, а это правильно, правильно для вас обеих, то тебе следует поехать с ней.
— Но ты же так любишь подобные приемы!
— Ты тоже получишь удовольствие, если поедешь. И обещаю, я одолжу тебе Энид.
— Энид? Твою горничную?
— Ну да. А кого же еще? Без нее тебе не обойтись. Ты нравишься ей, она нравится тебе. Уверена, она с радостью поедет.
— Кэролайн, ты же знаешь, я не могу притворяться, будто мне нравится праздно сидеть, вышивать, прогуливаться по парку и мило беседовать о последнем романе мистера Скотта! Теперь у нас куда более благоприятные условия, и наверное, Россу следовало бы почаще выводить меня в общество, но я такая, как родилась, и менять что-либо уже поздно.
— Рада это слышать, — заключила Кэролайн.
Вечер почти закончился. Огромное разнообразие пирогов и печенья иссякло, бочки с элем опустошили, помосты и столы приставили к старой стене шахты в ожидании дневного света, когда их можно будет убрать. Костер, в который иногда подкидывали трескучие еловые ветви или коряги, умирал, постепенно оставляя после себя лишь горстку тлеющих углей. Большую часть картошки уже запекли (три четверти картофелин нетерпеливые руки выхватывали из углей слишком рано, поедая их затем наполовину сырыми, охая и ахая от прикосновения к горячей кожице).
Старики, дети и землевладельцы отправились спать. Однако некоторые молодые люди, из тех, что лишь недавно справили двадцатилетие, остались сидеть вокруг затухающего костра с последними картофелинами в руках. Кто-то предпочел блуждать в темноте: любовники, уединившиеся парочки или юноши и девушки, поддавшиеся мимолетному влечению. Разумеется, среди них не встречалось людей респектабельных, методистов, или же тех, за чьими действиями наблюдали старшие — кивая, перешептываясь и лукаво подталкивая друг друга локтем. Завтра вся деревня будет судачить о том, что Нелл Бант была не столь благоразумна или Уилл Парсонс наконец оступился или что Кейти Картер стоит два раза подумать, прежде чем она решит, что с Певуном Томасом её ждет что-нибудь хорошее.
Среди желающих встретить новый день оказались и друзья Джереми и Клоуэнс. После нескольких пинт эля в голове Джереми вновь вспыхнули болезненные воспоминания о последней встрече с Кьюби, и он с большей охотой отправился бы в постель, но остальные смутили его своими шутками и смехом. Хорри Тренеглос принял приглашение Дейзи, и спустя некоторое время они оказались у кладбищенских ворот церкви Сола. Некоторое время молодые люди сидели на траве, рассказывая друг другу сказки о призраках, настраивая друг друга на более подходящий дню Всех Святых, а не летнему солнцестоянию лад. С того места, где они сидели накренившаяся квадратная громада церкви почти растворялась в накрывшей мир тьме, но там, где простиралось море, короткая ночь приобрела цвет индиго и кобальта, а звезды казались тусклыми и едва заметными.
Они в некотором роде разбились на пары. Бен был на седьмом небе от счастья, что сопровождал Клоуэнс всю ночь. Она относилась к нему теплее, чем когда-либо прежде, и это предполагало больший интерес к нему, как к мужчине. Джереми был рядом с Дейзи, и Дейзи завладела его вниманием. Боль, эль и долгая печаль заставляли его взглянуть на эту жизнерадостную девушку, которая, как он понял, готова была предложить ему себя, сделай он первый шаг. Хорри Тренеглос проводил время с Летицией Поуп. Она была простовата, но молодой человек, судя по всему, не возражал. Пол Келлоу гулял с милашкой Мод. Пол, так похожий на благородного, которым не являлся, подкупил грума, и тот ждал у ворот дома Тревонансов, чтобы уже оттуда сопроводить Мод. Агнета Тренеглос находилась в обществе сына отцовского управляющего. Два младших брата скрылись в ночи, прихватив с собою двух деревенских девчонок.