Сделка. Она стала вспоминать, что ей толковал Андрей про других покупателей дома? Как она была глупа, что не слушала его внимательно. И почему он в последнее время снова упоминал об этом?
Вдруг она почувствовала неуловимое движение. Господи, опять почудилось! Нервы совсем расшатались. Нельзя, нельзя позволить страху одолеть себя. Надо быть сильной, надо взять себя в руки.
Аполония подошла к зеркалу и печально разглядывала свое отражение. Увы, на нее смотрела почти незнакомая женщина. Месяц назад она была моложе лет на пять. Хорошевская сняла мягкий фланелевый капор и осталась только в тонкой полупрозрачной сорочке из батиста-декоса. Приглушенный свет лампы озарял ее округлые плечи, высокую грудь, длинную шею. Как Андрей любил ласкать эти сокровища! Как нежно и трепетно он прикасался к ее телу! Она обхватила себя руками, словно пытаясь повторить объятия мужа. Неужели больше он никогда не прикоснется к ее шелковой коже, и их тела не соединятся в едином порыве?
Аполония потупилась. Будучи замужем, она по-прежнему оставалась в мыслях целомудренной институткой.
Она снова посмотрела на себя в зеркало и обмерла. За своим плечом она увидела лицо. Без сомнения, это был герой последних событий – карлик. Она не смогла закричать, от ужаса у нее пропал голос. Нет, нельзя поддаваться паническому ужасу.
Надо понять, что ему нужно.
Она сделала над собой усилие и снова посмотрела в зеркало, видение не исчезло. Да, карлик, это действительно был карлик. Он едва доходит ей до локтя. Отвратительная физиономия, бородавка на носу. Но это не то лицо, которое являлось ей в горячечном бреду, хотя очень, очень похоже.
Аполония пошевелилась и ожидала, что гость исчезнет. Но не тут-то было. Он не исчез, а сделал вперед шажок. Тогда она резко обернулась. Да, это не было зеркальной иллюзией. Перед ней действительно стоял карлик. Более отталкивающего существа она никогда не встречала. Не его рост, а именно лицо, скорее гадкая гримаса придавала его виду особую омерзительность.
– Кто вы? Что вам угодно? – едва шевеля языком, выдавила из себя Хорошевская.
В ответ незнакомец склонил голову и еще на один шаг приблизился к молодой женщине. Аполония похолодела. Не надо было обладать особой догадливостью, чтобы понять его устремления. А ведь он являлся к невинным девочкам!
– Стойте! Остановитесь немедленно!
Или я закричу!
– В пансионе никого нет, – ехидно ответил карлик глуховатым голосом.
– Чего вы добиваетесь, преследуя нас?
– Ваш супруг проявил чудеса непонимания и неуступчивости. Теперь ваш черед. Если вы будете более благоразумны, вам повезет больше, чем ему, – последовал ответ.
– Вы знаете, где Андрей? Он жив?
В ответ только гадливый смех.
– Послушание и благоразумие. Вот ваше спасение. И его.
– Значит, он еще жив?
– Быть может. В царстве Тартара.
– Вы говорите загадками, я не понимаю вас. Что вы желаете?
– Желаю…
Маленькие скользкие руки прикоснулись к ее плечам, одна бретелька упала.
Аполония почувствовала, что сейчас она потеряет сознание.
– Вот, например, глоток воды. Или свежего воздуха. Куплен глоток воды для вашего супруга. А можно и еще. Ставки растут.
Я предоставлю вам прейскурант. Ваше тело в обмен на облегчение жизни пленника.
– Вы лжете. Я вам не верю, – она с силой оттолкнула пришельца.
– Воля ваша. Я еще приду, вы передумаете, я знаю. Ведь вы не заставите его отчаянно мучиться и умереть?
Аполония всхлипнула и бросилась на негодяя. Но он увернулся, и она упала на колени. А когда поднялась, комната уже опустела.
Глава двадцать первая
Леокадия жила как во сне. Каждый день для нее имел смысл только тогда, когда она виделась с Резаковым. Их общение носило удивительный характер. Они часами разговаривали за столиком в «Трущобной кошке». Резаков ни разу не сделал попытки пригласить девушку на прогулку, в театр или навестить ее дома. Для этого есть другие, обычные поклонники.
А Огюст вовсе не собирался оказываться в их числе.
– Не обольщайтесь, я не буду вашим ухажером, – заявил он пораженной Леокадии. – У меня нет морального права на любовь или глубокую привязанность, поэтому я честно предупреждаю вас. Не вздумайте влюбиться в меня!
Увы, его предупреждение запоздало.
– Но почему вы так строги к себе? – упавшим голосом спросила Лека и поправила волосы.
Стремясь еще больше ошеломить Резакова, она состригла свои длинные волосы.
Короткие и кудрявые, они придавали ей трогательный и беззащитный вид.
– Почему я не могу позволить себе любить? – Огюст поставил на столик бокал. – Потому что я служу другой цели.
Она не позволяет мне размениваться на такие пустяки!
– Но что же может быть выше и благородней любви? – искренне недоумевала собеседница.