Полицейский позвал Хорошевскую, но она не откликнулась. И тут он увидел кровавый след от чьей-то обуви. Наверное, тот, кто ударил карлика, наступил в его кровь. Сердюков с колотящимся сердцем осторожно двинулся по следам. Они вели из квартиры к черному ходу, оттуда – в другой коридорчик на противоположном конце квартиры. Там на полу полицейский обнаружил распростертое безжизненное тело. Сердюков метнулся к нему. Уф! Он выдохнул. Это не она. Это труп несчастного Мелиха, И его голова так же была разбита, как пасхальное яйцо.
Обойдя квартиру и пансион, следователь понял, что Аполония исчезла.
Глава двадцать девятая
Лека поежилась и поплотнее закуталась в теплый платок. Она никак не могла привыкнуть к могильному холоду. Прислушалась. Голоса звучали рядом, но едва-едва.
Что-то громыхнуло, упало.
– Черт, ты поаккуратней! А то нас тут всех разнесет по кусочкам! – раздался сердитый голос.
Хорошо! Работа кипит полным ходом.
Товарищи трудятся день и ночь. Правда, тут не различишь, где ночь, а где уже день.
Скоро, скоро все будет готово. Удивительно, что на свете есть такие люди, способные достичь вершин самоотречения. И как она могла раньше жить пустой, бесцельной жизнью, полной праздности и пустословья? Какое счастье, что она повстречала Огюста. Это не человек. Это божество. Его воля, его разум поистине не имеют себе равных. Она видит, как все товарищи беспрекословно подчиняются Резакову. Одно его слово решает все. Иногда и говорить не приходится, только взгляд. Взгляд, который и по сей день действует на нее подобно гипнозу.
Лека снова поежилась и встала. Ох, ударилась головой. Опять забыла, что тут не потолки в апартаментах! Затрепетал свет и рядом появился Резаков.
– Дрожишь? Замерзла? – Он обнял ее.
– Согрей меня, – тихо прошептала Лека. – Я скучаю без твоих объятий.
– Не сейчас. Не время. Потерпи. Все будет. Весь мир будет лежать у наших ног!
И какой мир! Мы все перевернем, переделаем на свой лад! И горе тем, кто попытается помешать нам!
Лека слышала пламенные речи часто.
Постепенно они стали и для нее обретать смысл. Правда, многое оказалось неожиданным и трудным для Леки.
– Ты готова? – спросил Резаков. Он откинул прядь волос с лица девушки. Волосы уже снова отросли и густой волной падали на плечи. – Готова?
– Нет… – с трудом произнесла Лека. – Жертва непосильна для меня.
– Глупости! Ты уже преодолела многие сомнения, и все прекрасно получилось!
Возьми себя в руки! Вспомни, что от тебя зависит весь успех дела!
– Слишком тяжело! – она понурилась.
Резаков поднял ее подбородок и поцеловал. Пронзительно, страстно. Он знал, что после его ласк Леокадия становится податливой, точно воск.
– Я люблю тебя. Безумно. Ты же знаешь.
Она совершенно обмякла в его руках.
Он с трудом удерживал се тело, чтобы оно не оказалось на земле.
– Подумай! Как тобой все восхищаются! Никто, никто кроме тебя не принес таких жертв на алтарь нашего дела. Ты – царица самопожертвования. Ты – икона, на которую мы молимся! Тебе нет равных!
Даже я… Даже я плебей перед величием твоего духа!
Она слабо улыбнулась. Такие слова дорогого стоят! И она действительно заплатила за эти слова, за эту безумную любовь немыслимую цену.
Аполония вместе с Мелихом одновременно подскочили к шкафу. Карлик вывалился оттуда, оглашая пространство площадной бранью. Капкан намертво сцепил свои железные зубы вокруг ноги незваного гостя.
– Как вы думаете, сударыня, – обратился к директрисе Тезаурус, – уместно ли мне при данных обстоятельствах требовать от этого господина правил приличия, да еще в присутствии дамы?
Аполония сдержанно улыбнулась. Он еще шутит! Милый храбрый Тезаурус!
Она была к нему несправедлива, недооценивала его качеств. Впрочем, философия философией, но что делать с пойманным зверем?
Пока карлик безуспешно пытался освободиться, они решали, как поступить.
– Эй, вы! Послушайте! – вконец обессилев, произнес пленник. – Я могу быть вам полезен Вы меня освобождаете, даете лошадь и денег, чтобы я мог добраться до ближайшего врача. Ведь ногу вы мне покалечили основательно! Взамен я скажу, где ваш муж и как его спасти.