И все же, когда Клодия вернулась в гостиную, гость по-прежнему находился там, вполне реальный, хотя, похоже, снова уснул. Он сбросил с ног пусть потертые и поцарапанные, но вполне современные кожаные туфли, которые, по всей видимости, не входили в маскарадный костюм, и свернулся калачиком на диване, подложив сложенные руки под щеку, как спящий херувим.
«Между беспомощностью и сексуальностью, должно быть, существует некая обратная связь», – подумала Клодия, и ей так сильно захотелось прикоснуться к гостю, что поднос задрожал в руках, а чашки и ложки зазвенели. Музыка все еще играла, но звон посуды разбудил спящего.
– О боже, – тихо сказал он, выпрямился и сунул ноги в черных носках в туфли. – Извините. Я задремал. Прошу прощения.
– Ничего страшного. – Клодия поставила поднос и внезапно вспомнила, что ее кимоно имеет свойство распахиваться при движении. Ко всему прочему, шелк был таким тонким, что под ним отчетливо проступали торчавшие соски. – Вы… вы определенно сильно устали.
Клодия прибегла к спасительному ритуалу английской чайной церемонии, потому что не знала, что еще сказать. Можно взять и прямо спросить, не бродяга ли он. А если нет, то как узнать, почему он тогда мылся в реке, не признавшись, что подглядывала за ним? Она подозревала, что бедняга ничего не рассказывает о себе по той простой причине, что слишком потрясен и растерян, чтобы объясниться.
Пожалуй, лучше пока не настаивать.
– С молоком и сахаром?
Вместо того чтобы ответить сразу, как ожидала Клодия, незнакомец, казалось, крепко призадумался. Он стиснул кулаки и несколько секунд напряженно смотрел в пространство, а когда взглянул на хозяйку, на лице отразилось замешательство.
– Не знаю, – наконец сказал он и покачал головой, отчего его мягкие кудри запрыгали.
Клодия недоуменно уставилась на него; в душу закралась тревога. Неужели такое возможно? Неужели этот красивый, растерянный молодой человек – жертва чего-то по-настоящему страшного?
– Тогда попробуйте с молоком и посмотрите, – предложила она, налила молока в чашку и вручила ему.
Когда гость сделал глоток и вздохнул от удовольствия, как будто впервые в жизни попробовал что-то стоящее, Клодия мысленно унеслась на много лет назад, в детство, к несчастному случаю, произошедшему, когда она только-только начала учиться ездить верхом.
Она была прирожденной наездницей, но однажды чрезмерная самоуверенность сослужила ей дурную службу. Лошадь сбросила всадницу, Клодия при падении ударилась головой. К счастью, не случилось ни трещин, ни необратимых повреждений, но в течение двух следующих кошмарных недель девочка понятия не имела, кто она такая, и ничегошеньки не помнила о своей жизни до падения. Впрочем, ей повезло, и через две недели Клодия однажды утром просто проснулась и все вспомнила.
Попивая чай, Клодия наблюдала, как незнакомец держит чашку в руках и всматривается в нее так напряженно, будто надеется отыскать там вечные истины. На лбу у него, наполовину скрытая волосами, виднелась малосимпатичная ссадина.
Неужели ее прекрасный незнакомец потерял память?
И если так, то чем она может ему помочь?
Помочь? Кого ты обманываешь? Ты хочешь его изнасиловать!
Ужасаясь своим непристойным мыслям и в то же время упиваясь ими, она прошлась взглядом по длинным ногам в помятых серых брюках. Бедра сильные и мускулистые, она их видела. И то, что скрывается под ширинкой, такое соблазнительное и полное жизни.
О господи, все так неожиданно! День начинался так обыденно, так спокойно, как большинство дней в последнее время. И вдруг Клодия превратилась в какую-то сексуальную маньячку, ни больше ни меньше. А катализатором послужил он, ее прекрасный заблудившийся незнакомец в чудном старинном костюме. Она не осмеливалась поднять глаза, ибо шестое чувство подсказывало, что он тоже смотрит на нее.
Какого черта! Она встретилась с ним глазами. И, как оказалось, была права: он смотрел.
– Вы очень добры, – сказал он, улыбнувшись слабой, но все равно неотразимой улыбкой. – И чай чудесный. Именно то, что мне было нужно. Я… я и не представлял, как его люблю.
Ясные глаза затуманились, лицо омрачилось.
– Как вы себя чувствуете? – спросила Клодия и, поставив чашку, поднялась и пошла к нему как бабочка, летящая на пламя. – Я не могла не заметить, что у вас на голове ссадина. Болит?
Она села с ним рядом на диван и, не удержавшись, убрала волосы со лба.
Чашка с блюдцем в его руке зазвенели.