— О’кей, — сказал Максимилиан и протянул Инге руку. — Вы сможете дойти до машины?
Она кивнула.
— Тогда я сейчас отвезу вас к врачу, — сказал Кемпер.
Четверг, 22 июля
Телефон зазвонил посреди ночи. Карен спала беспокойно и неглубоко, поэтому тут же проснулась, привстала и начала вслушиваться в темноту. Ее сердце бешено стучало. Стрелки на электронных часах около кровати показывали половину третьего. Звонок в такое время не предвещал ничего хорошего.
Телефон снова зазвонил, и его звук был намного сильнее, чем днем.
— Вольф, — прошептала Карен, — телефон…
Ее муж пробормотал что-то невнятное, обернул свою подушку вокруг головы и перекатился на живот. Было ясно, что он не встанет, так что женщина спустила ноги с кровати на пол и протопала к аппарату, стоявшему в прихожей.
— Да? Алло?
Сначала Карен вообще ничего не могла расслышать. Потом на другом конце линии послышался какой-то звук, похожий на дыхание. Сдавленное, напряженное дыхание.
— Алло? — спросила женщина еще раз. — Кто это?
Она снова не получила ответа, но дыхание стало немного громче. Все было так странно, что в голову Карен тут же пришли истории, которые она слышала и читала: о мужчинах, которые в самое невероятное время звонили женщинам, наслаждались их смятением или страхом и получали от этого сексуальное наслаждение. Правда, такие мужчины чаще всего говорили непристойные вещи или угрожали, а этот тип вообще ничего не говорил. К тому же — и она даже не могла сказать почему — у нее сложилось такое впечатление, что это странное дыхание было похоже вовсе не на тяжкие вздохи сексуального маньяка, а на то, как человек тяжело дышит от страха и от напряжения. Как будто кто-то задыхался и был не в состоянии говорить.
— Пожалуйста, скажите же что-нибудь, — проговорила она.
Незнакомый абонент, видимо, пытался что-то произнести, но получился лишь сдавленный звук. Дыхание стало еще тише и звучало теперь как хрип.
— Скажите мне свое имя, — просила Карен, — иначе я положу трубку.
В ответ снова послышалось одно лишь дыхание, слабое и неравномерное.
— Послушайте, кто бы вы ни были, я ничем не могу вам помочь, — сказала Карен. — Вы должны сказать мне свое имя, или адрес, или номер телефона. Иначе я действительно ничего не смогу сделать для вас.
Она подождала, не имея понятия, сколько времени прошло — одна-две минуты или больше. Лишь почувствовала, что, невзирая на теплую ночь, холод пробирается вверх по ее ногам, и ей приходилось зябко переминаться с ноги на ногу. И еще почувствовала, что к ней потянулось что-то угрожающее, что в ее жизнь только что проникло то, что никак не было связано с ее прежним существованием.
— Я сейчас положу трубку, — поспешно сказала Карен, что и сделала, после чего уставилась на телефонный аппарат, словно ожидала от него каких-то объяснений или других реакций, даже если это будут просто новые звонки. Но ничего не происходило. Ночь вновь была тихой и спокойной, словно и не было этого странного звонка и дыхания в трубке.
Карен быстро юркнула обратно в постель. Она знала, что теперь ей вообще не заснуть.
— Вольф, — прошептала она.
— Ну что? — пробурчал ее муж.
— Так странно… Кто-то был на проводе, но ничего не сказал. Только дышал…
— Какой-нибудь шутник. Есть такие люди.
— Не знаю… он… или она… так странно дышал…
Вольф зевнул.
— Ну значит, это был какой-то извращенец. Он возбуждался от твоего голоса.
— Это было не такого рода дыхание. Это было… — Если б Карен только могла описать это словами! — Как будто кто-то был в настоящей беде. Нуждался в помощи. Кто-то, кому не хватало воздуха. Он пытался что-то сказать…
Вольф снова зевнул.
— Карен, у тебя безудержная фантазия. Ты воображаешь себе самые невероятные вещи. Но знаешь, что было бы очень мило? Если б ты проделывала это не среди ночи. Есть люди, которым днем нужно тяжело работать, и им необходим сон.
— Но не я же заказывала этот звонок! — воскликнула женщина, и тут ей в голову пришла новая мысль, и она приподнялась. — А вдруг это была моя мать?
— Твоя мать не станет звонить тебе в это время.
— Если б ей понадобилась помощь, то позвонила бы.
Карен часто беспокоилась о своей матери. Та жила совершенно одна в большой квартире, которую оставил ей покойный муж, и упорно сопротивлялась попыткам своей дочери уговорить ее переехать в меньшую квартиру, поближе к своей семье. Карен с удовольствием взяла бы ее к себе, но как только она затевала разговор на эту тему, Вольф тут же вспыльчиво начинал протестовать: "О боже, нет! Только не это! Твоя мать — милая женщина, Карен, но жить под одной крышей с тещей — вот уж это мне действительно не нужно! Лучше сразу выбей у себя это из головы!"