Незнакомец
Отлично, я хренов Квазимодо: нижняя губа рассечена, правый глаз почти не открывается, левый выглядит сносно, но ярко-красный белок и бордовый фонарь на веке делают мой взгляд немного пугающим. Не знаю, виноваты ли мои увечья, но я этого парня вижу впервые… И это пугает до чёртиков, поверьте.
– Может, не стоит вам волосы мыть? – хозяйка этой тесной, но довольно уютной квартиры заботливо разматывает повязку на моей голове и, смяв пожелтевшие бинты, болезненно морщится, взирая на мою рану. Чёрт, другая бы в обморок свалилась, а эта стоит!
Гляжу в зеркало, тут же проходясь рукой по слипшимся на затылке волосам, и решительно принимаю из её рук полотенце:
– Разберусь.
– Как знаете, - она пожимает плечами, брезгливо мазнув взглядом по моей драной одежде, и прежде чем выйти из ванны, достаёт из кармана пакет, с логотипом какой-то продуктовой сети. – Одежду сюда сложите.
Вот угораздило. Закрыв дверь за гостеприимной девушкой, с трудом избавляюсь от свитера, и замираю, вновь уставившись на себя в запотевающее зеркало. Татуировка. Поднимается от запястья до самого плеча, уверенно переползая на грудь. Чёртов рукав каких-то непонятных, но профессионально выполненных узоров. Может, я вправду беглец? Опытный сиделец, от нечего делать вместе с сокамерниками набивающий какую-то галиматью на собственном теле? Крепком, надо сказать – пивное брюхо отсутствует, но даже этот факт не радует.
– Куда ж ты ввязался? – интересуюсь у помятого отражения, словно оно в состоянии мне ответить, и усмехнувшись собственной глупости всё-таки неуклюже забираюсь в чужую душевую.
Сомнительное удовольствие, как ни крути – раны на голове прилично пощипывает, но я упорно стою, позволяя воде смывать с меня кровавые подтёки. Стою, а мыслями уношусь далеко за пределы чужого жилища. Давайте, чертовы извилины, работайте!
Крепко жмурюсь, сжимая в кулаки оцарапанные кисти и, отчаянно пытаюсь вспомнить хоть что-то – голоса, образы, знакомые места… А сознание выдаёт лишь гигантскую дырку от бублика.
Кто я? Хотя бы собственное имя должно было отпечататься на подкорке! Не ходил же я столько лет безымянный? И сколько мне, кстати?
Спустя десять минут я натягиваю на себя мужской халат. Немного тесный в плечах, явно коротковатый, но определённо мужской… У моей спасительницы всё же есть муж? Если так, то задерживаться здесь надолго явно не стоит – и так с братом рассорил.
– Каша, – она внимательно смотрит на меня, теперь ещё более нелепого в одежде с чужого плеча, и как ни в чём не бывало указывает рукой на пустой стул. Единственный пустой, заметьте. Остальные три заняты кошками.
И куда ей столько кошек?
– Я заварила ромашковый чай, позавтракайте и немного отдохните.
– А вы? – с жадностью отправляю в рот горячую аппетитную овсянку и только сейчас понимаю, что всё это время был дико голодным.
– На работу поеду, – пройдясь ладошкой по шерсти рыжей животины, она лезет в холодильник и поочерёдно наполняет пустые тарелки. Правда, одну обходит стороной, болезненно закусив губу. Словно вспомнив о чём-то важном, кидает тронутый грустью взгляд на часы и, с тяжким вздохом подняв с пола глиняную плошку, убирает её на подоконник.
– Я заеду за вами в обед. Нужно показать вас врачу. И в полицию всё же обратиться придётся. Возможно, вас кто-то ищет.
Аппетит у меня пропадает. Не знаю я, есть ли у меня семья, но это последнее о чём я сейчас готов думать. Чёртов нож, перепачканный кровью, не идёт у меня из головы…
– Ладно, – соглашаюсь, не желая пугать девушку собственными мыслями и уже без всякого энтузиазма доедаю приготовленный для меня завтрак.
Ни к чему ей знать, что ни в какую полицию я не поеду. Пока не вспомню, что делает в моём кармане этот грязный клинок. Ведь если им кого-то убили – хочу быть уверен на сто процентов, что заслуживаю наказания.
ГЛАВА 6
Саша
Миша так и не перезвонил. Наверное, этого стоило ожидать и расстраиваться я не имею права, но щемящая тоска, заполонившая душу, едва я покинула пошарпанные стены городской ветстанции, ближе к полудню сменилась невыносимой болью.
Свободные отношения. Ещё вчера мне казалось большой удачей ухватить хотя бы эти жалкие крохи его внимания, а сегодня два простых слова звучат как приговор. И все сроки на подачу апелляции уже вышли – сама согласилась, сама улыбалась, уверяя, что ничего предосудительного в таком формате «любви» я не вижу. А для него это и не любовь вовсе... Так, очередной штрих в начатую им картину насыщенной холостяцкой жизни: я где-то между пятничным боулингом с друзьями и началом новой трудовой недели. Боже, до того неважная, что даже вечера субботы недостойна, ведь тогда не останется отговорок, чтобы не оставаться со мной до утра…