Повитуха заглянула ей между ног.
– Очень хорошо, миледи, тужьтесь!
Ногти Бет больно вонзились в руку Дункана, и беспокойство сменилось паникой.
– Что, черт подери…
– Все хорошо, милорд. – Рейчел положила руку ему на плечо. – Показалась головка. – Она обратилась к Бет: – Сделайте глубокий вдох, mon ami, и тужьтесь!
Лицо Бет пошло красными пятнами от напряжения.
– Молодец, – подбодрила ее повитуха, – а теперь дышите часто.
Рейчел задышала, показывая Бет, что нужно делать, и Дункан машинально последовал ее примеру, а следом за ним и Бет.
– Детка, я говорил тебе, как сильно тебя люблю?
Ответить Бет не успела, потому что как раз в этот момент повитуха приказала:
– Еще один глубокий вдох. Вот так. А теперь тужьтесь получше! Еще разок, и все!
Очевидно, только это Бет было и нужно. Стиснув зубы, она выполнила приказ повитухи и через мгновение, облегченно вздохнув, обмякла на руках у Дункана.
Комнату наполнил пронзительный детский крик, и Дункан радостно засмеялся. Еще никогда в жизни ему не было так хорошо. Его Бет родила ребенка и сама осталась жива.
Отерев ей пот со лба, он поцеловал ее:
– Я так тебя люблю, что не передать словами.
Не открывая глаз, Бет прошептала:
– Еще бы ты меня не любил.
– Милорд, – обратилась к нему повитуха, показывая на пухлого вопящего краснолицего младенца. – У вас сын. Да какой хорошенький!
– Сын… – Дункан почувствовал, что сердце его сейчас разорвется, не выдержав такого счастья. Это просто чудо!
Вытерев со щеки скупую слезу, он прижался лбом ко лбу жены и прошептал:
– Ты спасла мою душу, моя любимая Бет.
– Нет, любовь моя, ты сделал это сам, – ответила она, погладив его по щеке.
Эпилог
– Хватит, Том! Сядь!
Маргарет Силверстейн уже устала смотреть, как муж мечется по комнате; но еще больше она устала волноваться за будущее любимого сына. Ей необходимо было знать прямо сейчас, что его ждет: обретет ли он свободу в выборе профессии, став врачом или, быть может, музыкантом, или до конца дней своих будет вынужден жить в маленькой деревушке, как и его предки?
Она протянула Тому дневник лэрда:
– Открой его, муж мой: я не хочу ждать больше ни минуты!
Том кивнул, понимая, что его жена права: он слишком долго откладывал чтение дневника. Бет так и не нашли, а призрака и его кольцо он больше не видел.
Руки Тома дрожали, когда он повернул ключ в бронзовом замке и открыл древнюю деревянную обложку.
Почерк лэрда не изменился с тех пор, как он видел его в последний раз, буквы выглядели такими же четкими, как и раньше…
Прижимая сына к груди, Маргарет встала перед мужем на колени и прошептала:
– Найди последнюю запись, которую сделал Айзек, любовь моя, – то место, где описывается смерть лэрда от заражения.
– Хорошо. – Том принялся пролистывать одну деревянную страницу за другой, лишь мельком просматривая их, поскольку знал текст наизусть.
Внезапно он остановился, упершись взглядом в последнюю запись, и из груди его вырвался тихий стон.
– Что там, Том? Ради Бога, скажи! Что там?
Том, по лицу которого потекли слезы, протянул жене дневник. На последней странице выцветшими чернилами незнакомым почерком было написано:
«Да будет известно каждому, что в этот день, шестого апреля одна тысяча четыреста девятого года от Рождества Христова, у леди Катрин Элизабет и у Дункана Ангуса Макдугала, лэрда клана Макдугал, владельца замка Блэкстоун, Шотландия, родился сын, Дункан Томас Макдугал.
Катрин Элизабет Макдугал Паддинг Макдугал.
Да здравствует любовь!
Поцелуйте за меня Маргарет и ребенка».
Маргарет молча протянула Тому руку: простая женщина, способная любить и жаждущая любви, наконец-то разрушила проклятие, от которого всецело зависели их жизни, и ее любовь сделала их всех свободными!