Сердце Дункана запело от радости: она хочет его, хочет, несмотря ни на что.
Он прислонил Бет спиной к стойке сарая, прижался к ее животу восставшим жезлом, и — о чудо! — Бет застонала и зарылась руками в его волосы.
Дункан понял: больше она его не оттолкнет.
Когда руки его скользнули вверх по ее телу и, добравшись до груди, медленно погладили левую грудь, он почувствовал, как исступленно бьется сердце Бет.
Инстинкт самосохранения шепнул ей: «Постой, не делай глупостей», как только большой палец начал теребить упругий сосок. Но, Боже, как же Бет по нему соскучилась!
Дункан сжал ее ягодицы, рывком притянул ее к себе, и Бет почувствовала, насколько он возбужден. Поцелуй становился все жарче, и у нее подкосились колени. Дункан медленно провел своим набухшим членом вниз и вверх по ее животу, и Бет застонала.
Пока она пыталась взять себя в руки, губы Дункана оторвались от ее губ и начали спускаться вниз по шее, потом еще ниже, пока наконец не коснулись высокой груди.
— Какая же ты вкусная, Бет, — прошептал Дункан. Не успела Бет и глазом моргнуть, как он расшнуровал платье, и ее груди забелели в лунном свете.
Он коснулся языком упругого соска, потом осторожно взял его в рот и принялся сосать с явным наслаждением. Бет не возражала: по ее телу вдруг разлилось блаженное тепло, а в животе возникло сладостное ноющее ощущение, и она глухо застонала. Она застонала еще раз, когда Дункан обратил свое внимание на другую грудь, оставив уже обласканную охлаждаться под легким ветерком, проникавшим в сарай. О Господи, как же ей хорошо, подумала Бет, упиваясь дивными ощущениями.
Наконец он оторвался от ее груди, и его язык заскользил по ребрам. «Не нужно», — хотела запротестовать Бет, но не успела: к ее удивлению, Дункан опустился перед ней на колени.
— О Боже, что ты делаешь? — Она запрокинула ему голову и заглянула в глаза — они сияли, словно серебро.
— Ш-ш, миледи, — прошептал Дункан. — Я должен искупить свою вину, так не лишай меня этой возможности.
Руки его осторожно скользнули с бедер Бет вниз и, добравшись до лодыжек, забрались под юбку и начали подниматься вверх по икрам, потом все выше и выше, пока не остановились на бедрах. Не сводя с нее глаз, Дункан принялся медленно их поглаживать.
— Какая у тебя бархатистая кожа, миледи, — проговорил он, запечатлев на ее бедрах нежный поцелуй. — Как шелк.
Бет прижалась спиной к стойке сарая и, чувствуя, что долго так не выдержит, уперлась руками ему в плечи.
Разумеется, ей не следовало позволять Дункану подобные вольности — она должна держать его на расстоянии и заставить на коленях вымолить прощение… На Бет ничего не могла с собой поделать. Прикосновения Дункана были настолько приятными, а ласки такими упоительными, что у нее голова шла кругом. И потом, она ведь любит его, любит, несмотря на его взрывной характер. К тому же он извинился перед ней, и он ее муж — так как же она может его оттолкнуть…
Широкие заскорузлые ладони Дункана сжали ее ягодицы, в то время как губы исподволь подбирались к тому месту, где соединялись ноги.
Почувствовав, как горячее дыхание коснулось завитков волос, Бет так и ахнула. Здравый смысл по-прежнему взывал к ней: «Хватит! Останови его! Ведь в любую минуту сюда может кто-нибудь войти» — но она не хотела, чтобы он останавливался, надеясь, что впереди ее ждут еще не изведанные, новые ощущения и они наверняка будут необыкновенно приятными.
Поцеловав Бет в то место, где соединялись ноги, Дункан почувствовал, что она вздрогнула всем телом, и, подняв голову, взглянул на нее. Похоже, ей приятны его ласки.
Прижав плечами ее колени, чтобы они, не дай Бог, не подкосились, Дункан раздвинул упругие завитки волос, коснулся языком заветного местечка и услышал, как Бет сдавленно застонала. Он поднял голову: Бет стояла, до боли прикусив нижнюю губу. Итак, она не возражает против способа извинения, который он избрал. Отлично!
Он принялся ласкать ее языком. Стоны Бет становились все громче, все сладострастнее, а когда язык Дункана скользнул внутрь, она вцепилась ему в плечи и задрожала всем телом.
Она хочет его, определенно хочет, но Дункан не собирался пока удовлетворять ее желание до конца. Пусть немного помучается, как мучился он все последние шесть ночей, дрожа от страсти, мечтая лишь об одном: сделать Бет своею.
Когда наконец Бет тихонько прошептала его имя, Дункан оторвался от нее и поднял голову: она смотрела на него затуманенными глазами.
— Ты хочешь меня, миледи? — спросил он.
Облизнув губы, Бет с трудом кивнула, и Дункан поднялся. Крепко прижав ее к себе, он впился в ее губы страстным поцелуем, после чего подхватил Бет на руки и почти не ощутил ее веса — настолько она была легкая.
Слегка попятившись, почувствовав ногами сено, он сел, и тогда обхватив его обеими руками за шею, Бет с не меньшим жаром ответила на его поцелуй и зарылась руками в его волосы. Дункан лихорадочным движением отодвинул в сторону мешавший килт, чтобы Бет смогла обхватить его ногами.
Как только она уселась на него верхом, он прервал страстный поцелуй и прошептал:
— Ну же, миледи…
И в ту же секунду он почувствовал, что уже входит в сладостную влажность. С губ его сорвался тихий стон, и Бет тоже глухо застонала. На сей раз она сама прильнула к его губам и, обхватив руками его лицо, принялась медленно приподниматься и опускаться. Еще никогда за всю свою тридцатилетнюю жизнь Дункан не видел, чтобы женщина с такой готовностью отвечала на его ласки.
Ощущая легкий ветерок, коснувшийся ее упругих сосков, Бет принялась медленно двигаться. Открыв глаза, она увидела, что Дункан лег на спину. Его искаженное страстью лицо покрылось потом, серо-голубые глаза уставились на ее качающиеся груди. Желая посмотреть, как он отреагирует, Бет легонько затеребила сосок, точно так же, как совсем недавно делал Дункан. Глаза его вспыхнули огнем, он прерывисто застонал и накрыл ее руку своей рукой.
Больше Бет не смогла выдерживать этой сладостной пытки. Внутри у нее разлилась горячая волна, и, содрогнувшись в экстазе, она рухнула Дункану на грудь.
Вне себя от желания, Дункан сжал обеими руками ее бедра и с силой вонзился в нее раз, другой, третий, а затем, громко вскрикнув, последовал ее примеру.
Несколько секунд спустя, когда его охватила блаженная истома, он обнял Бет, прижал ее к себе и стал вслушиваться в ее ровное дыхание. Как же им хорошо друг с другом, с улыбкой подумал он.
Пока Дункан лежал, постепенно приходя в себя и удивляясь тому, что ему для этого требуется столь много времени, его вдруг поразила страшная мысль. Что же он наделал! В порыве страсти он не успел вовремя выйти из" нее.
— Бет?
Оторвав голову от его груди, она улыбнулась:
— Да, милорд?
— Ты когда-нибудь ударялась головой?
Он вовсе не собирался задавать ей этот вопрос и сам не понимал, почему спрашивает об этом, но тем не менее…
— Не помню, а что? — проговорила Бет, приподнявшись на локте.
О Господи! Только бы она не забеременела! Впрочем, не многие женщины беременеют с первого раза. Например, его мать. Клянясь, что если на этот раз пронесет, то впредь он будет осторожнее, Дункан вздохнул:
— Ничего, так.
Погладив его по поросшей курчавыми волосами груди, Бет прошептала:
— Все прошло просто великолепно.
— Это точно, — улыбнулся он. — Учитывая то, как ты стонала и выкрикивала мое имя…
— Да ну тебя! — Упершись руками в его грудь, Бет попыталась сесть, но Дункан оказался проворнее.
Опрокинув Бет на спину, он вновь устроился у нее между ног.
— Не обижайся, моя хорошая, я просто тебя дразню. — Он нежно ее поцеловал. — Ты даже представить не можешь, как мне было хорошо.