Зена снова взглянула на свои руки, изучая каждую линию, каждую прожилку, потирая ладони и видя на них засохшую кровь, несмотря на то, что много раз пыталась ее смыть.
– Геркулес предложил мне остаться с ним. Но я должна была справиться сама, – синие глаза закрылись от болезненных воспоминаний. – Это оказалось тяжелее, чем я представляла. Все хотели растерзать меня, когда я осталась без армии. Невинные жители, жестокие воители… это не имело значения. Все они хотели урвать кусочек могущества Зены. Ее имя было проклятым, – снова зазвучал хриплый смех над самой собой. – Они не смогли победить. Я была Королевой Воинов, но они старались! О, да, они старались… – последние слова были произнесены шепотом.
– И что случилось? – осторожно спросила Сара, обращаясь к охваченной болью женщине. Девушка еще не полностью поверила диковинной сказке, но целиком погрузилась в переживания Зены.
– Я просто… сдалась. Думаю… нет, знаю: я хотела смерти. Нужно было столько исправить, так много, что не хватило бы всей жизни. Перед собой я видела только дни, наполненные бесконечным ужасом от зла, совершенного мной на земле. Все, что я смогла сделать, это пойти домой, туда, где все началось. Вернуться не воином, а побежденной и сломленной женщиной, которой я стала. Увидеть в последний раз мамины глаза, почувствовать вину и боль, которые я причинила ей. Попросить прощения.
– Ты сделала?
– Я начала. Нашла место рядом с маленькой деревней, сняла кожаные доспехи, закопала их вместе с шакрамом и мечом. Я была готова столкнуться лицом к лицу с последствиями деяний своего внутреннего дьявола. И тогда…
В комнате воцарилось тишина. Пульсация в голове Сары стала сильнее, затем слегка притихла. Блондинка подалась вперед: – А потом?
– Я кое-кого встретила, – воин моргнула, ее глаза неожиданно защипало. Она умолкла, усилиями подавляя эмоции, которые волнами накатывали на нее.
Сара поглядела на Зену. Черты лица женщины излучали силу, гордость и боль.
– Ты не хочешь говорить?
Бледно-голубые глаза обратились к собеседнице, а на лице Зены блуждала улыбка, печальней которой Сара никогда не видела.
– Все нормально, расскажу. Мне это действительно нужно, – воительница перевела дыхание. – Я пряталась в кустах и наблюдала, как работорговцы согнали толпу испуганных крестьян. Это была не моя битва, я же сдалась, – улыбка снова вернулась, осветила комнату и ослепила зеленые глаза, вперившиеся в женщину. – И вот тогда одна девушка преподала мне урок смелости.
– Что она сделала?
– Она встала перед бандитами, не вооруженная ничем, кроме ума и храбрости, и предложила себя взамен остальных.
Сара фыркнула: – По-моему, не похоже на смелость. Работорговцы и так владели ими, правильно? Почему бы они отпустили всех и взяли только ее?
Ослепительная улыбка сменилась яростной, затем опять потеплела: – Это не важно! Главное то, что она не сдалась. Даже когда не было шансов, она пыталась бороться. И я поняла, насколько была неправа. В конце концов, у меня появился пример, как попытаться начать жить. Этот прекрасный подвиг я не смогла оставить без награды.
– Так что же случилось? Ты убила плохих парней и спасла деревню?
Уголок рта приподнялся в усмешке: – Похоже на то.
Сара вернула улыбку, забыв о боли в голове: – Наверное, это здорово, когда все жители деревни благодарят тебя за спасение!
Зена отрицательно мотнула головой: – Они не благодарили меня. Отец девушки попросил меня уехать.
– Но… я не понимаю! Ты спасла их дочь, ведь так?
Воин пожала плечами: – Неважно, что я сделала или кого спасла, я оставалась Зеной. Убийцей.
– Как это ужасно! Не удивительно, что ты хотела сдаться.
– Но я не сдалась, – печально улыбаясь, ответила Зена: – Она дала мне надежду продолжать бороться.
В глазах темноволосой воительницы Сара смогла разглядеть смелую крестьянскую девушку, самоотверженную, хотя и безрассудную в своих поступках, подарившую цель в жизни сломленному духу. – Это была Габриэль, да? – прошептала она, как будто боялась громким звуком рассеять видение.
Лицо воительницы озарилось внутренним светом.
– Да, – подтвердила она. – Это была Габриэль!
Произнесенное имя было наполнено такой любовью, преданностью и кипящей страстью, что Сара испытала мириады противоречивых ощущений, слыша его. Одним чувством, которое можно было определить однозначно, оказалась ревность. «Великолепно. Ты ревнуешь к призраку. Между прочим, трехтысячелетнему. Или ты забыла об этом?» Слезы хлынули из глаз от осознания того, что никто не произносил ее имя с подобной любовью. «Габриэль, я не знаю, кто ты, но, наверное, очень особенный человек, раз завоевала сердце этой чудесной женщины и держишь его так долго! Я надеюсь, где бы ты ни была, ты чувствуешь это. Я знаю, что чувствуешь» .