Дессар положил трубку с растущим чувством тревоги. Он вышел из своего кабинета и направился к каюте Джилл Темпл. Когда он был на полпути туда, случилось еще одно странное происшествие. Дойдя до шлюпочной палубы, Дессар ощутил перемену в ритме движения судна. Он бросил взгляд в сторону океана и увидел, что они подошли к плавучему маяку Амброуз, где им предстояло оставить лоцманский буксир и откуда лайнер направится в открытое море. Но вместо этого «Бретань» замедляла ход и останавливалась. Происходило нечто из ряда вон выходящее.
Дессар поспешно подошел к борту и перегнулся через поручень. Внизу на воде он увидел, что лоцманский буксир пришвартован у грузового люка «Бретани» и двое матросов перегружают чей-то багаж с лайнера на буксир. Затем туда с лайнера перепрыгнул какой-то пассажир. Дессар лишь одно мгновение видел спину этого человека и решил, что, должно быть, все-таки обознался. Это было просто невозможно! И вообще, случай с пассажиром, который покидал лайнер таким способом, был настолько странным, что Дессар ощутил легкий frisson[3] тревоги. Он повернулся и быстрым шагом направился к каюте Джилл Темпл. На его стук никто не отозвался. Он снова постучал, на этот раз несколько громче.
— Мадам Темпл, это Клод Дессар, старший офицер по хозяйственной части. Не могу ли я быть чем-то вам полезен?
Ответа не было. К этому моменту внутренняя система сигнализации Дессара захлебывалась воем. Интуиция подсказывала ему, что происходит нечто ужасное и что в центре всех непонятных событий каким-то образом стоит эта женщина. Вереница страшных нелепых мыслей пронеслась у него в голове. Ее убили или похитили, или… Он попробовал повернуть дверную ручку. Дверь оказалась не заперта. Дессар медленно приоткрыл ее. Джилл Темпл стояла спиной к нему в дальнем конце каюты и смотрела в иллюминатор. Дессар открыл рот, хотел было заговорить, но что-то в оцепенелой неподвижности ее фигуры остановило его. Несколько секунд он неловко стоял в дверях, решая, не лучше ли будет тихонько удалиться, как вдруг каюту наполнили какие-то нечеловеческие, жуткие звуки, похожие на вой раненого животного. Чувствуя себя беспомощным свидетелем такого большого горя, Дессар отступил, тщательно прикрыв за собой дверь.
Он постоял немного перед каютой, прислушиваясь к доносившимся изнутри рыданиям. Потом, глубоко потрясенный, он повернулся и направился к зрительному залу, расположенному на главной палубе. Уборщик вытирал пятна крови перед дверью зала.
"Mon Dieu[4], — подумал Дессар, — только этого нам не хватало!" Он нажал на ручку двери. Не заперто. Дессар вошел в просторный, современный зал, где могли разместиться шестьсот пассажиров. Зал был пуст. Повинуясь какому-то внутреннему побуждению, он подошел к будке киномеханика. Дверь заперта. Только у двух человек есть ключи от этой двери: у него самого и у киномеханика. Дессар отпер дверь своим ключом и вошел внутрь. Все выглядело как обычно. Он подошел к паре стоявших там 35-миллиметровых кинопроекционных аппаратов «Сенчури» и потрогал их.
Один из аппаратов был теплым на ощупь.
В помещении экипажа на палубе "Д" Дессар разыскал киномеханика, и тот заверил его, что ничего не знает о том, что кинозалом кто-то пользовался.
Возвращаясь к себе, Дессар пошел коротким путем через камбуз. Его остановил разъяренный кок.
— Посмотрите-ка сюда, — потребовал он. — Вы только посмотрите, что натворил какой-то идиот!
На мраморном кондитерском столе возвышался изумительный шестиярусный свадебный торт, вершину которого украшали хрупкие фигурки невесты и жениха, сделанные из сахарной ваты.
Кто-то раздавил головку невесты…
— Именно в тот момент я и понял, — рассказывал Дессар в своем бистро ошеломленным завсегдатаям, — что вот-вот случится нечто ужасное!
КНИГА ПЕРВАЯ
1
В 1919 году Детройт, штат Мичиган, был одним из самых процветающих промышленных городов мира. Первая мировая война закончилась, и Детройт сыграл важную роль в победе союзников, поставляя им танки, грузовики и аэропланы. Теперь, когда угрозы «Гунна» больше не существовало, заводы вновь стали переоборудоваться для производства автомобилей. Ежедневно квалифицированные и неквалифицированные рабочие стекались сюда со всего мира в поисках работы на автомобильных заводах. Итальянцы, ирландцы, немцы — настоящая приливная волна иммигрантов.
С новой партией иммигрантов прибыли Пауль Темплархауз и его молодая жена Фрида. Пауль был учеником мясника в Мюнхене. С приданным, полученным после женитьбы на Фриде, он эмигрировал в Нью-Йорк и открыл мясную лавку, которая вскоре стала убыточной. Затем он переехал в Сент-Луис, потом в Бостон и наконец в Детройт, с треском прогорая в каждом из этих городов. В эпоху, когда бизнес процветал, а растущее благосостояние означало рост спроса на мясо, Пауль Темплархауз умудрялся терять деньги везде, где открывал свой магазин. Он был хорошим мясником, но безнадежно плохим бизнесменом. По правде говоря, он больше интересовался искусством стихосложения, чем искусством делать деньги. Пауль мог часами грезить о рифмах и поэтических образах. Он переносил их на бумагу и рассылал в газеты и журналы, но те ни разу не купили ни одного из его шедевров. Для Пауля деньги значения не имели. Он открывал кредит всем и каждому, и весть об этом быстро разнеслась по округе. Если у кого-то не было денег, а ему хотелось превосходного мяса, то он шел к Паулю Темплархаузу.