– Нет-нет, Верочка, все хорошо. Просто устал и голова болит.
Почему так? Когда человек скрывает что-то, то вечно прикидывается, будто у него болит голова. И что он устал. Нет, вечером усталость – естественное состояние. Особенно если работы много, когда вокруг тебя люди, какие-то возникающие постоянно проблемы: кредиты, поставки, работа с партнерами, клиентами, подчиненными…
Ну и ладно, не хочет говорить и не надо. Потом-то все равно расскажет. Не выдержит. Он хороший, Макс, очень душевный, добрый. Вера была его женой недавно и до сих пор не могла привыкнуть к своему счастью. Что он принадлежит ей и только ей. То, что он ей не изменяет, – это факт. Неоспоримый. Ей повезло, что он не входит в те девяносто девять процентов полигамных мужчин. Он – моногамен и любит только ее. Она два раза нанимала частного детектива, чтобы проверить это, потому что просто не верилось, что такой красивый, импозантный и очень богатый мужчина не ходит налево. И результаты потрясли ее, заставили поверить в настоящую любовь. Он целый день занимался только работой и ни с какими женщинами не встречался. И никому не звонил. Разве что ей. И в магазины заходил, чтобы купить подарки для нее. Макс был для нее любимым и просто идеальным мужчиной. Быть может, поэтому она и бровью не повела, когда он привел в дом взрослую дочь, хотя и поняла, что теперь часть его внимания будет переключена на эту девицу.
Марина оказалась спокойным, уравновешенным и очень доброжелательным человеком. И, что немаловажно, не была назойлива в плане общения. С самого утра до позднего вечера ее вообще дома не было, она работала в банке. Вечером ужинали все вместе, втроем, потом как-то дружно прибирались на кухне, после чего Марина шла в свою комнату, занималась своими делами: смотрела телевизор, играла в компьютерные игры, что-то шила, вязала… Вера же с Максимом проживали вечер вдвоем, как и прежде, до появления в доме Марины. Правда, время от времени Максим все-таки заглядывал к дочери, они о чем-то разговаривали. И видно было, как они оба счастливы тем, что обрели друг друга.
Она знала, что о ее существовании муж узнал не так давно, от кого-то знакомого. И что сильно понервничал, даже сон потерял, несколько ночей курил на кухне. А потом поделился с ней и сказал, что чувствует себя обязанным этой девочке, что надо бы разыскать ее и помочь. Может, она нуждается в чем, может, ей учиться надо… Но все сложилось самым приятным образом: Марина, узнав об отце, сама приехала к нему и согласилась пожить с ними какое-то время. Правда, непонятно, кто помог ей устроиться в банк… Скорее всего, все-таки Макс. Или же она перевелась из своего города, Камышина, кажется, сюда, в областной город, из филиала этого же банка… В сущности, это было не так уж и важно. Главное, что она не требовала к себе какого-то особенного внимания, ни с кем не конфликтовала, а вела себя так, словно она уже давно живет с ними и любит их.
…Максим сел за стол на свое место, взял в руки пульт, включил телевизор. Вера засуетилась, ставя перед ним тарелки с горячей едой.
– Представляешь, накрыла на троих… Значит, придет твоя Марина. Макс, кушай…
– Вера, она так и не позвонила. И телефон ее молчит. Я был сегодня в полиции, но мне отказали, не приняли заявление о пропаже человека. Не понимаю я эти законы. Сколько людей можно было бы не потерять или спасти, если бы заявления принимали сразу же, когда близкие пропавших начинали бить тревогу. Вот скажи, Вера, если бы я, к примеру, не пришел ночевать и завтра утром тоже не объявился бы, не позвонил, ты что, не пошла бы в полицию? А?
– Конечно, пошла. Потому что знаю тебя, знаю, что ты не можешь вот так взять и исчезнуть… Что даже если, не приведи господь, завел бы себе другую женщину, то все равно позвонил бы, сказал мне об этом, ведь так?
– Господи, Вера, ну что такое у тебя в голове?! Я же серьезно? Какие женщины, о чем ты? – Лицо его исказилось, словно от боли. – Я имею в виду более серьезные вещи, понимаешь? Марина – пропала. Она исчезла. И я не знаю, что мне теперь делать. Мое заявление смогут принять только завтра.
– А ты знаешь телефоны ее подруг, знакомых?
– Да нет, конечно! Я вообще, ты же знаешь, почти ничего о ней не знаю. И если у нее и были знакомые или подруги, то, скорее всего, в Камышине. Хотя она могла бы подружиться с кем-нибудь из банка…
– А ты звонил в банк?
– Я был там, разговаривал с руководством, Марина пропала, им тоже не звонила. Все трезвомыслящие люди понимают, что надо менять закон, что надо что-то делать, чтобы полиция подключалась сразу… Уф… Но у меня есть один человечек, Головко. Я снова обращусь к нему… Может, он разыщет ее.
Он что-то от нее скрывал. Она почувствовала это. Но знала, что рано или поздно все равно все расскажет. Вот только что? Вероятно, это связано с Мариной. Может, с ее матерью?
– Я понимаю, ты очень расстроен… Но она найдется, вот увидишь!
– Послушай, Вера, вот скажи, ты это просто так говоришь? Скажи, ты сама-то веришь своим словам? Найдется! Да если бы она была жива-здорова, уж, наверное, позвонила бы, дала о себе знать. Отправила записку, я не знаю… Ты же знаешь ее, она – девушка вполне адекватная, умная, она многое понимает и умеет в этой жизни. Мы с ней нашли друг друга не для того, чтобы снова потерять.
– Кажется, я понимаю… Ты звонил в Камышин? Этой, своей бывшей?.. – вдруг догадалась она.
– Да я ездил туда! – воскликнул он, с раздражением отодвигая от себя тарелку.
– И что, она там?
– Вера, ты меня сегодня удивляешь… Если бы она была там, стал бы я так расстраиваться, волноваться? В том-то и дело, что ее там нет, ее мать сказала, что давно уже ее не видела, с тех самых пор, как она переехала ко мне. И теперь я несу за нее ответственность перед ее матерью, понимаешь? Значит, не уберег, не уследил!
– Она – взрослая девочка, ей уже двадцать четыре года!
– Да все понятно… – Он махнул рукой, снова придвинул к себе тарелку и принялся есть.
В дверь позвонили. Вера вскочила и бросилась в переднюю. Посмотрела в глазок, увидела человека в зеленой форменной куртке с букетом цветов.
В другой день она не удивилась бы, потому что примерно так же выглядели все те посыльные, которые доставляли ей букеты, которые заказывал для нее Максим. Но только не сегодня… Нет, произошла какая-то ошибка. Они что-то напутали там, в цветочном магазине.
Она открыла дверь.
– Вы ошиблись… – начала она, но парень, улыбнувшись ей, протянул букет.
– Вы же Караваева Вера? Можете даже не отвечать, я вас помню. Вот, пожалуйста, распишитесь.
– От кого эти цветы?
– Не могу знать, – посыльный улыбнулся белозубой улыбкой, и Вера подумала, что улыбка эта у него явно не дежурная, что он сам по натуре такой вот веселый парень. Знал бы он, что она сейчас испытывает…
– Ясно. Ну, ладно… Если потом выяснится, что в магазине перепутали адрес, то я готова вам буду отдать букет… Я же понимаю, это очень дорогое удовольствие.
– Никто ничего не перепутал! – Он подмигнул ей, захлопнув свой блокнот, и дурашливым жестом отдал ей честь, прощаясь с ней, как со старой знакомой.
– Вера, от кого это? – услышала она над самым ухом и обмерла. Макс стоял за ее спиной. Конечно, разве мог он оставаться на месте, за столом, когда он каждую минуту ждет возвращения дочери или же новостей о ней.
– Разве не от тебя? – Она почувствовала, как краснеет. – Вот, принесли… Ты же видел… Посыльный. Я спросила его, от кого…
– Но я не посылал тебе цветы.
– Не знаю…
– Вера, послушай, что вообще происходит?! То на тебя нападают и целуют тебя насильно, да так, что прокусывают губу, то теперь вот эти цветы… У тебя что, роман? Ты уж скажи мне, своему мужу… Знаешь, говорят же, беда не ходит одна…