Мужчины обменялись улыбками.
— Нас часто хвалят, но нам всегда мало, — сказал Тиль. Или, быть может, Рембрандт.
— Готова петь вам дифирамбы по сто раз на дню! — сообщила она. — Если, конечно, мы договоримся о сотрудничестве.
Они снова переглянулись. Казалось, фотографы легко читают мысли друг друга. Телепатия? Или полное взаимопонимание?
— Признаться, мы польщены, что вы пригласили нас в свой журнал, — произнес крашеный. — И мы без сомнения согласились бы, если б…
— Если б нам не предложили то же самое «Прелестницы», — закончил за него второй.
Улыбка Кейт стала кислой. Прямо-таки уксуснокислой.
— «Прелестницы»? — повторила она. Две головы утвердительно качнулись.
— Мы любим их меньше…
— Потому, что концепция журнала нам не слишком нравится.
— Однако мы глубоко задумались…
— Потому что, откровенно говоря, они предложили баснословную сумму за наше с ними сотрудничество.
Цену себе набивают или на самом деле пытаются быть честными? — подумала Кейт.
— Спасибо за откровенность, господа.
— Мы всегда откровенны, — ответил один из них. — В наше время это редкость, верно?
Они сверкнули белозубыми улыбками. Кейт ответила тем же, хотя повода для веселья становилось все меньше и меньше.
— И когда же вы получили предложение? — спросила она.
— Анна Блэк лично позвонила нам, после того, как мы получили предложение от вас.
— И попросила о встрече.
— Мы согласились.
— Она с ходу назвала свою цену.
— Очень большую.
— Но мы решили подумать.
— Она не понравилась нам.
Они совершенно огорошили Кейт последней фразой. Чего эти двое добиваются? Хотят, чтобы она посулила им больше? Хитрят или же действительно редкостно честны?
— И чем же она вам пришлась не по душе? Снова обмен взглядами, улыбками, мыслями…
— Прежде вопрос: как вы сами к ней относитесь?
Кейт развела руками:
— Не могу сказать, что мы близкие подруги.
— А именно?
— Она мой конкурент, — усмехнулась Кейт. — Я уважаю ее, но предпочитаю держаться на расстоянии. О прочем предпочла бы сейчас не говорить.
— А вот она вас честила, на чем свет стоит. Кейт по очереди взглянула на них. У одного глаза карие, у другого голубые, как у младенца. Оба смотрят внимательно и выжидающе. Сразу видно: жизненный опыт огромный, привыкли не доверять, хотя и прикидываются простачками.
— Что ж, раз она плохого мнения обо мне, — с расстановкой произнесла Кейт, — это ее дело.
— Она говорила, что вы — полная бездарность и место вам досталось только потому, что вы переспали с шефом.
Кейт сглотнула слюну, почувствовав спазм в горле. Анна такое говорила про нее? Вот дрянь!
— Мило… с ее стороны, — хрипло проговорила Кейт.
— Предлагаете поверить ей?
— Предлагаю делать выводы на основе собственного мнения, — сказала она твердо.
Они помолчали, словно ожидая от нее еще одной реплики, однако Кейт плотно сжала губы.
— Я Тиль, — вдруг произнес один из них и подал ей руку. — Меня легко отличить по крашеным волосам. Нас всегда путают. Мы — близнецы.
Она пожала руку, смутившись и изумившись одновременно.
— Но у вас глаза разные, — сказала она. Второй, Рембрандт, тоже крепко пожал ее ладонь и взглянул на брата.
— Она чуть ли не первая, кто заметил.
— Вообще-то, — произнес Тиль, — нас частенько принимают за гомосексуалистов…
— Да ну? — изобразила удивление Кейт. — Ни за что бы не подумала.
Братья рассмеялись.
— Мы оба женаты, между прочим, — сказал Рембрандт. — А вы прошли проверку, мисс Дэвис.
— Можно просто Кейт, — машинально произнесла она и спросила: — Какую проверку?
— Мы не работаем исключительно ради денег, — пояснил Тиль. — Мы — творцы. Поэтому всегда слушаем свое сердце, когда нам предлагают сделку. И потом встречаемся с работодателями. Если человек нам не подходит — прощаемся с ним, какие бы деньги он ни предложил. Работать на «Прелестниц» душа не лежит. А вас мы не знали.
— Теперь знаем. Вы не стали отвечать грубостью на грубость. Это приятно.
— И не начали поливать грязью Анну. Молча проглотили оскорбление. Однако у вас есть чувство собственного достоинства.
— И вас нелегко вывести из себя.
— Что все это значит? — сердито проговорила Кейт, чувствуя себя одураченной. Кто кого нанимает на работу, в конце концов?