Лодка продвигалась с трудом. Несколько раз Исаак останавливался, чтобы освободить весла, которые цеплялись за что-то под водой. Темнело, густая листва не пропускала тусклый сумеречный свет. Исаак поднял голову, и ему показалось, что деревья падают вниз, стремясь поглотить его.
— Не нравится мне это место. Мы не можем оставить ее здесь. Почему мы не оставили ее на ферме?
Потому что ее бы там нашли, понятно? К тому же, если память мне не изменяет, я не говорил, что мы оставим ее здесь. Вот! Причаливай!
Исаак воспользовался веслом как шестом и направил лодку к берегу. Эйб спрыгнул на берег, пошарил в кустах и нашел фонарь. Он быстро зажег его, что-то удовлетворенно пробурчав под нос.
— За мной! — крикнул он из темноты, предоставив Исааку нести Николь.
— Еще немного, и я развяжу вас, — шепнул он, подняв ее на руки.
Она устало кивнула, голова ее лежала у него на плече.
Эйб высоко поднял фонарь, осветивший низкую дверь, которая, казалось, была вставлена прямо в темноту.
— Я нашел это место давным-давно, — хвастливо сказал он, открывая щеколду.
Это была маленькая каменная хижина, состоявшая всего из одной комнаты. Внутри было пусто и грязно, только высохшие листья устилали пол.
Исаак поставил Николь на дрожащие ноги, вынул изо рта кляп. Она глубоко вздохнула, и на глазах у нее выступили слезы благодарности. Он развязал веревки на руках и начал развязывать ноги, но Эйб с криком оттолкнул его.
— Какого дьявола ты делаешь? Кто тебе велел развязывать ее?
Исаак взглянул на брата, пытаясь рассмотреть его лицо в темноте.
— Но что она может сделать? Ты что, не видишь, что она валится с ног от усталости? Есть здесь какая-нибудь еда? А вода?
— Там за домом старый колодец. Исаак с отвращением огляделся.
— Что это, в конце концов, за дом? Какой сумасшедший мог жить в таком болоте?
— Я думаю, здесь не всегда было болото. Просто река изменила русло и отрезала этот остров. Здесь есть кабаны, масса кроликов и пара яблонь на берегу. А теперь хватит болтать. Пойди принеси воды. В прошлый раз я оставил здесь ведерко.
Исаак неохотно вышел в темноту. Николь прислонилась к стене. Запястья и щиколотки затекли, малейшее движение причиняло ей боль. Она не сразу сообразила, что к ней подошел Эйб и наклонился.
— Что, утомилась? — тихо сказал он, проводя ладонью по ее шее. — Ты еще не так утомишься после того, как я займусь тобой. Никто еще не любил тебя так, как буду любить я.
— Нет, — прошептала она и шагнула в сторону, но ноги не слушались, и она упала на четвереньки.
— Что ты с ней делаешь? — раздался от дверей голос Исаака. Он подбежал к Николь и поднял ее.
— О Боже! — усмехнулся Эйб. — Да ты, можно подумать, действительно влюбился. Что ты так о ней беспокоишься? Она просто шлюха.
— С вами все в порядке? — спросил Исаак, поддерживая Николь за плечи.
— Да, — прошептала она.
Исаак принес ей чашку воды. Она с жадностью припала к ней пересохшими губами.
— Хватит. Теперь садитесь и отдыхайте. — Обняв Николь, Исаак повел ее к противоположной стене, подальше от Эйба.
— Молокосос, — неприязненно процедил Эйб. Он собирался сказать еще что-то, но замолчал.
Исаак сел на пол, притянул Николь к себе.
— Успокойтесь, — сказал он, почувствовав, как напряглось ее тело. — Я не причиню вам зла.
Николь так устала, так замерзла, что уже не могла думать о приличиях. Исаак положил ее голову на свое плечо, и они оба тут же заснули.
— Исаак! — Сквозь сон Исаак почувствовал, как кто-то трясет его за плечо. — Проснись! — Эйб не сводил глаз с Николь. Его злило, что эта шлюха так много позволяет его брату. Ведь он и не мужчина еще, всего пятнадцать, у него и женщин-то еще не было. А ведет себя так, будто умеет с ними обращаться. Эйб смотрел на Николь уже целый час, с тех пор, как в темную комнату проникли первые лучи солнца. Ее растрепанные волосы струились по спине, влажные кудри прилипли к лицу, густые черные ресницы лежали на щеках. А этот рот! Он просто сводил его с ума. Его все сильнее раздражал брат, чья рука так вольно обнимала Николь, касаясь ее груди, прикрытой бархатом.
— Исаак! — снова позвал Эйб. — Ты собираешься спать весь день?
Исаак с трудом проснулся, прижал к себе Николь и улыбнулся ей.
— Вставай! — грубо закричал Эйб. — Сейчас вернешься к нашей лодке и привезешь сюда припасы.
Исаак кивнул. Он не спрашивал, почему бы Эйбу самому не сходить за припасами. Он привык подчиняться старшему брату.
— Ну как, вам стало лучше? — спросил он у Николь. Она кивнула.
— Зачем вы привезли меня сюда? Вы хотите, чтобы Клей заплатил выкуп?
— Ступай, Исаак! Я сам с ней поговорю, — приказал Эйб и, видя, что Исаак медлит, грубо бросил: — Ступай же!
Он проводил взглядом Исаака, который спускался к воде по тропинке.
Оставшись наедине с Эйбом, Николь почувствовала сильную тревогу. Вчера голова ее была затуманена, но сегодня она поняла, что ей грозит опасность. Исаак был добрым и неиспорченным мальчиком, чего при всем желании нельзя было сказать о его старшем брате, который сейчас мрачно уставился на нее. Она поднялась.
— Вот мы и одни, — прервал Эйб напряженное молчание. — И ты, наверное, думаешь, что слишком хороша для меня, не так ли? Однако я видел, как ты висла на Исааке. — Он шагнул к ней. — Ты, видимо, из тех бабенок, которые любят только молоденьких.
Николь, прислонившись к стене, стояла прямо, стараясь не выдать своего страха. Вдруг ей послышался голос деда: «В жилах Куртеленов течет королевская кровь!» Николь взглянула на дверь. Может, ей удастся проскочить мимо него.
— Тебе не удастся улизнуть. Так что можешь прямо сейчас ложиться на спину. И не надейся, что вернется Исаак и поможет тебе. Он придет не скоро.