Бианка обвела всех враждебным, тяжелым взглядом, ничего не ответила на приветствие Тревиса и посмотрела на уставленный всевозможными яствами большой стол в центре комнаты, куда и направилась, выдернув у Клея руку.
— И вот это ты предпочел Николь? — пробурчал Тревис.
— Не лезь не в свое дело, — сухо ответил Клей и отошел, а за его спиной раздался смех Тревиса.
Дженни протянула Клею наполненную рюмку. Он быстро выпил. Напиток был таким крепким, что у него перехватило дыхание, а по телу сразу растеклось тепло.
— Что это?
— Бурбон, — ответил Тревис. — С новых плантаций в Кентукки. На прошлой неделе купил у бродячего торговца. Клей снова протянул рюмку Дженни.
— Полегче с этим, он очень крепкий.
— Но сегодня праздник! — с наигранной веселостью ответил Клей. — Самое время пить, есть и веселиться. — Он поднял рюмку, приветствуя Бианку, которая неторопливо обходила стол, накладывая на тарелку всего понемножку.
Все замолчали, когда в комнату вошла Николь. На ней было сапфировое бархатное платье, открывавшее плечи и грудь, с отделкой из узеньких синих ленточек по завышенной линии талии. Длинные черные волосы были завиты в крупные локоны и переплетены темно-синими лентами, усыпанными крошечными жемчужинами.
Замерев, Клей молча пожирал ее глазами, но Николь избегала встречаться с ним взглядом. Сознание того, что она имеет право сердиться на него, не умаляло ее боли.
Уэсли подошел к Николь и предложил ей руку.
— Вот самый лучший рождественский подарок — видеть такую женщину. Согласен, Клей?
Клей продолжал молча смотреть на Николь. Вместо него ответила Бианка.
— Это одна из тех тканей, которые предназначались для меня и которые вы с Дженни взяли без спросу? — сладким голоском спросила она.
— Клей! — сказал Тревис. — Сделай что-нибудь с этой женщиной, пока не вмешался я!
— За твое здоровье, — спокойно ответил Клей, наливая себе еще водки.
— Давайте выпьем гоголь-моголя, — обратилась к гостям Николь, по-прежнему избегая взгляда Клея. — Только я должна привести близнецов. Они на мельнице — возятся со щенками. Я скоро вернусь.
Клей отодвинул пустую рюмку и устремился за Николь к двери. Она сняла с вешалки накидку.
— Я не хочу, чтобы ты шел со мной. Пожалуйста, останься, — прерывающимся голосом проговорила она.
Клей пропустил ее слова мимо ушей и распахнул перед нею дверь. Она шла впереди, высоко подняв голову и делая вид, будто не замечает его.
— У тебя, конечно, очень милый носик, но ты слишком высоко его задираешь. Ты можешь споткнуться! Она резко остановилась и гневно обернулась.
— Так, значит, для тебя это шутка? Все, что для меня жизнь и смерть, для тебя лишь повод для развлечения! Но на этот раз тебе не удастся уговорить меня. Ты слишком часто причинял мне боль и унижал меня!
Глаза ее стали огромными и сияли, как звезды. Она крепко сжала губы, при этом ее нижняя губа совсем исчезла, и он мог видеть только полную и чувственную верхнюю. Его тянуло поцеловать ее.
— Я никогда не хотел ни обидеть, ни унизить тебя, — сказал Клей тихо.
— Значит, ты делал это по невежеству, и делал неплохо. Тонкая работа! Ты назвал меня шлюхой уже через пять минут после нашей первой встречи, ты позволил мне заниматься твоим хозяйством, а потом бросил меня, как только появилась твоя дорогая Бианка.
— Прекрати! — приказал Клей, взявшее за плечи. — Я понимаю, что наши отношения были довольно необычны, но…
— Необычны? — язвительно заметила Николь. — То, что между нами происходило, вообще выходит за рамки человеческих отношений. Мне кажется, что я действительно шлюха. Стоит тебе щелкнуть пальцами, и я бегу на твой зов.
— Хорошо бы это было так! — Голос Клея звучал глухо.
Выкрикнув, видимо, какое-то французское ругательство, Николь вырвалась из рук Клея и лягнула его в голень.
Клей отпустил ее и нагнулся, потирая ушибленную ногу. Хромая, он бросился за ней и схватил за руку.
— Ты все же выслушаешь меня!
— Как тогда, когда ты рассказывал мне о Бесс? Или когда ты предлагал выйти за тебя замуж? Думаешь, я настолько наивна, чтобы снова поверить тебе? Не получается ли так, что, как только я растаю и упаду в твои объятия, ты опять устанешь от меня и вернешься к своей дорогой Бианке? Женщина готова на все ради любимого человека.
— Николь, — сказал Клей, гладя ее руку, — я знаю, что тебе тяжело. Поверь, мне не легче!
— Ах, ты бедный, — усмехнулась Николь, — тебе так тяжело спать с двумя женщинами одновременно! Клей стиснул зубы.
— Ты же знаешь, что такое Бианка, — процедил он. — Она падает в обморок, стоит мне приблизиться на шаг.
— Ты что, — голос Николь сорвался на крик, — хочешь, чтобы я тебя из-за этого пожалела? Он сжал ее плечи.
— Я хочу, чтобы ты верила мне. Я хочу, чтобы ты любила меня. Неужели ты не можешь хотя бы на минутку перестать ненавидеть меня и попытаться понять, почему я так долго не приходил к тебе? Неужели я прошу слишком многого? Возможно, я немало сделал, чтобы ты не доверяла мне, но я люблю тебя. Неужели тебе это все равно?
— Почему? — прошептала Николь и заморгала, чтобы смахнуть слезы. — Ты просто бросил меня, не сказав ни слова, как будто я тебе больше не нужна. На острове я только и думала о том, как мы вместе вернемся в Эрандел Холл.
Клей прижал ее к себе, почувствовал, что его рубашка промокает от ее слез.
— Разве Исаак не упоминал о своей родственнице?
Николь попыталась вспомнить, но время, проведенное на острове, уже успело затянуться пеленой забвения.
— Я хотел рассказать тебе обо всем еще тогда, но был слишком растерян и напуган.