— Будь вы богаты, вы могли бы оказаться очень… очень полезной в данный момент. Мне крайне нужны деньги на одно важное… неотложное дело.
— Много? — простодушно поинтересовалась Вирджиния.
— Много, — вздохнула герцогиня. — Впрочем, даже и небольшая сумма пришлась бы как нельзя более кстати! Но вы ведь вряд ли можете помочь мне, не так ли? Неудобно просить вас о таком одолжении, но даже пять фунтов меня бы очень выручили. Это было бы просто неоценимой помощью с вашей стороны!
Неожиданная просьба застала Вирджинию врасплох. Но вовремя вспомнив, что она дала себе слово ничему не удивляться, девушка тихо промолвила:
— Пять фунтов… я думаю… мне под силу… ссудить вас такой суммой.
— Правда? — Глаза герцогини радостно вспыхнули. — В таком случае, если можно, дайте мне их сейчас.
Вирджиния поспешно открыла свою сумочку. К счастью для нее, она отложила в кошелек несколько банкнот, а все остальные деньги предусмотрительно припрятала по другим отделениям. На корабле она меняла доллары на английские фунты по мере необходимости, тратя их очень рачительно, чтобы никто из присутствующих на судне пассажиров не догадался, что она везет с собой значительную сумму наличных денег. Сейчас она достала из кошелька пять сверкающих своей новизной соверенов и протянула их герцогине.
— Ах, моя дорогая! Я вам очень благодарна! Очень! Поверьте мне! Никогда не забуду этого одолжения!
— Вы начали рассказывать мне, что миссис Стьювесант Клей много помогала вам в ваших благотворительных делах, — напомнила ей Вирджиния и сама вспомнила тот длинный перечень пожертвований на всевозможные цели, который зачитала ей тетя Элла Мей.
— Моих… моих благотворительных делах? Ах да! Конечно! Она была очень доброй женщиной. Какая жалость, что она умерла. Кстати…
Неизвестно, что именно собиралась сказать герцогиня после такого многозначительного «кстати», потому что в эту минуту дверь распахнулась и в комнату вошел герцог. И Вирджиния мгновенно почувствовала, как внутри у нее все оборвалось. Теперь, когда она могла рассмотреть его почти в упор, она не могла не признать, что он действительно очень красивый мужчина. Правда, общее впечатление несколько портило мрачное выражение его лица, которое не разгладилось даже при виде матери.
— Ах, Себастьян! Это ты? — несколько нарочито радостно заговорила герцогиня. — А я все удивлялась, почему ты сегодня за весь день ни разу не заглянул ко мне!
— Мне помешали, — ответил герцог и недовольно нахмурился. — Вы ожидали сегодня к себе визитеров, матушка?
Герцогиня вспыхнула, и на минуту у Вирджинии закралось подозрение, что сейчас она начнет все яростно отрицать. Но она ответила почти с вызовом:
— Да! Ждала! Ты не в курсе, где они пропали?
— Я сказал им, что если они еще хоть раз попадутся мне на глаза, я сверну им шеи, — медленно проговорил герцог.
— Ты… ты их прогнал прочь? — чуть не со слезами воскликнула мать.
— Да, я прогнал их, потому что вы не хуже меня знаете, матушка, что у вас нечего продавать!
— Но я просто хотела им показать пару своих безделушек, — виновато оправдывалась герцогиня.
— Вы имеете в виду ваши драгоценности? Но, матушка, сколько раз повторять вам, что они не принадлежат лично вам. Что это фамильное достояние. Свои собственные украшения вы уже распродали давным-давно, не так ли? Любой, кто согласится купить у вас фамильные вещи, совершит официальное преступление против закона, и его можно преследовать в судебном порядке.
— Я мало разбираюсь во всей этой казуистике, — нетерпеливо перебила сына герцогиня. — Одно мне непонятно и даже неприятно: как это так? Люди ехали ко мне, а их прогоняют прочь, даже не поставив меня в известность. И совсем неважно, кто эти люди и зачем они приехали!
— Прошу прощения, матушка, за то, что вынужден вас огорчить! Но я строго предупредил Мэтьюса, что если еще раз он пропустит подобных типов в замок, то будет незамедлительно уволен.
— Мэтьюс — уволен?! Да он служит нам более сорока лет! — воскликнула возмущенная герцогиня. — Ты с ума сошел, Себастьян! В самом деле, ты ведешь себя просто недопустимо! Мне не нравится, что ты позволяешь себе такое! К тому же я не ребенок и не выжившая из ума старуха, что ты обращаешься со мной так деспотично.
— Я обращаюсь с вами, матушка, в высшей степени почтительно и со всем возможным вниманием. И конечно, любовью. И тем не менее я не позволю вам распродавать фамильные драгоценности, чтобы потом проигрывать эти деньги ночами напролет! Зачем вам деньги? Вы ведь клятвенно обещали мне не делать высоких ставок в игре. Дали честное-пречестное слово, и что? У вас снова долги?