— Не могу себе представить на вашем месте английскую девушку! С ней бы обязательно случились какие-нибудь неприятности во время такого путешествия. Я восхищаюсь независимостью и самостоятельностью ваших соотечественниц.
— По-моему, никакие неприятности мне не грозили! — холодно возразила ему Вирджиния. — Вы преувеличиваете!
— Пусть так! — согласился герцог. — Но все равно вы мужественная молодая женщина, и я восхищаюсь вами!
— Я должна идти, — снова повторила девушка.
— Хорошо. Если я пойду с вами, то мы дадим нашей дорогой Марши обильную пищу для сплетен, поэтому я отпускаю вас одну, — проговорил герцог и мягко улыбнулся. — Но у меня есть предложение. Вы катаетесь верхом?
— Да, конечно! — поспешила ответить Вирджиния и замялась. — Правда, последние три года я мало занималась верховой ездой, но раньше очень любила.
— Тогда я предлагаю вам завтра рано утром отправиться вместе со мной на верховую прогулку. Нет ничего красивее, чем наши окрестности в час восхода! Как моя няня когда-то говаривала, и дышится легко, и людей мало!
— А что по-вашему «рано утром»?
— В шесть ноль-ноль у парадной двери. Предупреждаю вас, в столь ранний час там никого не будет.
— Обязательно приду! — с энтузиазмом пообещала Вирджиния. — И постараюсь не заставить вас ждать!
— Буду рад! Спокойной ночи, мисс Лангхольм, и до встречи завтра утром!
— Спокойной ночи! — ответила Вирджиния и заспешила по направлению к замку.
В окнах уже зажглись огни, и в таком вечернем освещении замок производил еще более внушительное и торжественное впечатление. Она не сомневалась, что герцог смотрит ей вслед, и почти физически ощущала на себе этот взгляд. Огромным усилием воли она заставила себя не оглядываться. В то же время она чувствовала, что только что сделала очень важный и ответственный шаг, хотя и затруднялась объяснить себе, в чем именно он заключается.
Итак, он пригласил ее на верховую прогулку. Внезапно ее сердце охватила огромная радость от мысли, что завтра они будут с герцогом вдвоем, и в то же время где-то на самом дне ее души копошились сомнения. Подсознательно она понимала, что ей нанесено оскорбление. Разве решился бы герцог пригласить вот так незамужнюю английскую девушку? Отправиться с ним на прогулку одной, без сопровождения, встретиться почти тайно, в столь ранний час? Скорее всего, он отважился на такой шаг не только потому, что она была американкой, но еще и потому, что с социальной точки зрения ее положение никак не соответствовало тому, чтобы открыто появляться с герцогом на людях. Она всего лишь студентка, скромный библиотечный работник, ее место рядом с такими, как мисс Маршбэнкс. Конечно, герцог может позволить себе поухаживать за ней и даже пофлиртовать, но ему такие отношения ничего не стоят. И он едва ли придает серьезное значение разговорам с ней. Осознание собственной никчемности рядом со всеми этими спесивыми аристократами разозлило Вирджинию. У нее даже перехватило дыхание от обиды и унижения. А потом вдруг неожиданно для себя она повеселела. Чего же ей обижаться? Ведь она сама виновата, что с ней не обращаются, как с герцогиней.
Ей хотелось побыстрее отправиться к себе в комнату и улечься спать, но Вирджиния понимала, что таким пренебрежением она может обидеть мисс Маршбэнкс. Поэтому, вместо того чтобы подняться по лестнице на второй этаж, она повернула в холл к их маленькой гостиной. В эту минуту одна из боковых дверей, выходящих в холл, распахнулась, из нее вышел мужчина, и от неожиданности она чуть не сбила его с ног.
— Прошу прощения! — смущенно пробормотала Вирджиния, сразу же догадавшись, что видит перед собой капитана Маркуса Рилла.
— Добрый вечер! — растерянно поприветствовал он ее. — По-моему, мы с вами еще не встречались.
— Нет! — согласно кивнула ему Вирджиния.
— В таком случае позвольте представиться. Меня зовут Маркус Рилл. Вы гостите в замке? — Он окинул ее взглядом, и она поняла, что от него не укрылось ни ее вечернее платье, ни то, что она вернулась в дом с непокрытой головой.
— Я приехала сегодня. Из Америки, — пояснила девушка. — Мне разрешили поработать в здешней библиотеке.
— Мой Бог! Как интересно! — воскликнул капитан.
Он достал из кармана жилета монокль и с важным видом вставил его в глаз. Очень высокий воротник накрахмаленной белой манишки, слишком широкие, подбитые ватой плечи в его вечернем фраке, ярко-алая гвоздика в петлице, щегольски закрученные вверх маленькие усики мгновенно вызвали в памяти Вирджинии многочисленные карикатуры на англичан.
— А вы, наверное, тот, кого у нас в Америке называют франтом? Да? — звонко выкрикнула она в ответ, даже не задумываясь о последствиях.