– Я завтра же уеду в Дорсет и не буду больше доставлять тебе неприятности. Ты должен забыть обо мне и жить дальше так, как ты жил до этого.
– Ты не поедешь в Дорсет одна. Я этого не позволю. – Его рука крепче сжала ее руку. – Кроме всего прочего, тебе там негде остановиться.
– Я буду жить в имении Морли. Конечно, оно запущено, но я буду рада заняться им и привести там все в порядок. – Она почувствовала прилив сил при воспоминании о любимом старом доме, о красоте бескрайних зеленых полей, тянувшихся от него во все стороны. – Отец оставил мне немного денег, которые я могу получить через лондонского адвоката. Я выживу.
– Фрэнк, я тебе говорю, ты не можешь ехать туда.
В его тоне прозвучало что-то зловещее, и у Фрэнсис замерло сердце.
– Но почему?
– Ты помнишь, что говорил Хэмфри Перкинс?
– Я не хочу вспоминать о нем! – закричала она, не в силах больше выносить эту пытку. – Я уезжаю в Морли завтра же – и конец!
– Фрэнсис, ты должна меня выслушать. Имение Морли продано. Там теперь живет некий Ральф Стоукс.
– Что?! – Фрэнсис вскочила на ноги, охваченная яростью при мысли, что какой-то незнакомец живет в ее фамильном доме. – Этого не может быть!
Чарльз медленно поднялся и положил ей руки на плечи.
– Мне очень жаль, Фрэнк. Я надеялся хотя бы на некоторое время избавить тебя от этих переживаний. Но раз уж ты настаиваешь… Стоукс въехал туда еще в марте, заявив, что он купил имение у господина Силлингтона.
– Он лжец! – Невыносимая печаль наполнила ее сердце. – Мой отец оставил имение мне!
– У тебя есть документы на владение землей, соответствующим образом подписанные и засвидетельствованные? У тебя есть завещание отца?
– Конечно, есть. В моем сундуке… – Внезапно Фрэнсис побледнела, глаза ее широко раскрылись. – Мой сундук у сэра Хэмфри! Держу пари, что он так и не отправил его в Дорсет! Он говорил, что хочет помочь мне, а сам в это время обманывал меня, желал моей смерти… – Рыдания душили ее. Теперь, когда у нее отняли Морли, она осталась совершенно бездомной; последняя надежда, что у нее будет убежище, рассыпалась, и черепки валялись вокруг. – Если Хэмфри продал имение в марте, значит, он знал, что мой дядя будет убит, – всхлипывала она. – Как он мог так поступить с нами?
– Бедная моя Фрэнсис…
Чарльз обнял ее, проклиная судьбу, которая так жестоко обошлась с ней. Теперь, когда они вернулись в Англию и им не угрожала прямая опасность, он рассчитывал, что каменистый путь ее завершен, судьба станет к ней мягче. А вместо этого она нанесла Фрэнсис еще один тяжелый удар.
Успокаивая ее, он вновь подумал о капризах судьбы. Вот уже два дня, как он в Англии, и ему ужасно хотелось хотя бы ненадолго съездить домой, повидать Арктуруса и мастера Дикона. Раньше он, не задумываясь, так бы и поступил, и ничто не послужило бы ему препятствием. А сейчас он не может уехать к ним, не может оставить Фрэнсис одну… Черт побери, откуда у него эта непреодолимая потребность помогать ей, почему он чувствует такую ответственность за ее судьбу? Ведь она даже не хочет выходить за него замуж!
Внезапно Чарльзу пришло в голову, что теперь, лишившись своего дома, она может уступить. Ничего не стоит воспользоваться ее трудностями и заставить ее немедленно выйти за него, но уже в следующее мгновение он понял, что не сможет поступить так. По какой-то причине ему вдруг стало очень важно, чтобы она захотела выйти за него замуж. Иначе он до конца своих дней будет жить с ощущением, что вынудил ее.
– Я встречусь с человеком, который претендует на владение поместьем, – объявил он, постаравшись сосредоточиться на этом самом неотложном деле. – Я потребую, чтобы он предъявил мне документы. Если то, что ты утверждаешь, правда, они могут быть подделаны.
– Конечно, они подделаны! – Ее плечи тряслись от рыданий. – Ты же видел, что сэр Хэмфри пытался уничтожить меня. Если бы он сумел добиться своего, я бы погибла от рук испанцев или гнила бы сейчас в тюрьме…
Чарльз опустился на скамью и посадил Фрэнсис себе на колени. Ее беззащитность болью отзывалась у него в сердце.
– Фрэнк, перестань плакать, – утешал он ее, прижимая к груди и гладя по волосам. – Ты только причиняешь себе лишние страдания.
– Кому до этого дело? – передернула она плечами.
– Мне, – прошептал он так тихо, что сам едва расслышал это вырвавшееся у него слово.
– Нет. – Она глубоко вздохнула. – Ты просто жалеешь меня. И не совершай ошибки, не принимай это за нежность или за… за что-то еще. Не надо портить свою жизнь, связывая ее со мной. Я разрушу твою репутацию при дворе. Ты можешь утратить свое положение. Кроме того, испанцы хотят убить меня. После того, как они захватят Англию, я знаю, что они мне готовят. Смерть на костре!
Терпение Чарльза лопнуло.
– Сейчас же перестань! Что еще за идиотские предсказания?!
– Но я не могу забыть, как испанцы издевались над нами, как они убили моего дядю…
– Я тоже, но при этом не собираюсь сидеть как на иголках и мучиться каждую минуту. Кроме того, перестань говорить мне, что я должен делать. Можно подумать, что я брошу тебя на милость испанцев! Я просил тебя выйти за меня замуж, и, если ты не согласишься, я силой притащу тебя в церковь и заставлю сказать «да».
Чарльз тут же вспомнил о своих благих намерениях, но было поздно. Черт побери, она своим упрямством в конце концов действительно вынудит его так поступить!
– Как благородно с твоей стороны, – мрачно заметила она. – Уж не хочешь ли ты сказать, что любишь меня?
Ее тон подчеркивал, что она ни на одну минуту не допускала такой возможности.
– А твои слова, надеюсь, означают, что ты согласна?
Чарльз смотрел на Фрэнсис и думал, что она все-таки поразительная женщина. Даже после того, как королева объявила об их браке, она отказывается уступить.
– Давай не будем спорить и ссориться. – Фрэнсис стойко выдержала его взгляд. – Я отвечу тебе завтра, и на этом поставим точку.
– Но на завтра назначена наша свадьба!
– Если я приду, это и будет моим ответом. Но ты пожалеешь, если женишься на мне, – мрачно предрекла она. – И не говори потом, что я тебя не предупреждала.
– К черту твои предупреждения!
Чарльз поймал ее подбородок и приподнял его. При свете луны он видел, что глаза ее опухли от слез, а милый вздернутый носик покраснел. Тем не менее ему она казалась прекрасной. Черт побери, по-видимому, действительно придется ждать до завтра, но он сделает все возможное, чтобы убедить ее согласиться в ближайшие двадцать четыре часа. А пока нужно постараться как-нибудь успокоить и отвлечь ее.
Он решительно вытер ее слезы и обратился к одной из любимых ею тем:
– Ладно, ссориться мы не будем. Скажи лучше, Пьер и Луи видели тебя в этом наряде перед тем, как мы уехали?
В глазах Фрэнсис сверкнула гордость при одном упоминании о ее мальчиках, и он понял, что выбрал правильный путь, хотя эта тема оставалась для него мучительной.
– О да. Им очень понравилось мое платье.
– Ну, еще бы! Держу пари, они никогда не видели тебя так роскошно одетой. И что же они сказали?
Фрэнсис выдавила из себя слабую улыбку.
– Ты опять будешь сердиться, но Пьер сказал, что я выгляжу лучше самой нарядной проститутки, какую он когда-либо видел.
Про себя Чарльз подумал, что с удовольствием вырвал бы мальчишке его грязный язык, но заставил себя улыбнуться.
– Нам предстоит как следует поработать над речью этого ребенка.
– А мне иногда нравятся его выражения…
– Он должен научиться разговаривать, как подобает мальчику его лет!
– А Луи должен научиться пользоваться носовым платком, иначе ты удушишь его? – усмехнулась Фрэнсис.
– Совершенно верно.
«Наконец-то я заставил ее рассмеяться», – с облегчением подумал Чарльз. Похоже, что момент крайнего отчаяния у нее прошел. Теперь, если бы она согласилась на женитьбу…
– Спасибо тебе, что взял их под свое крыло. – Фрэнсис опустила глаза, словно стыдилась того, что вынуждена принимать его помощь. – Я очень благодарна тебе, тем более что знаю, как ты не любишь их.