— О, очень любезно с вашей стороны. Спасибо, у меня все хорошо.
Горничная, поколебавшись, произнесла:
— Надеюсь, вы скоро почувствуете себя лучше.
Она повернулась, чтобы уйти, и Виктория окликнула ее:
— Ро!
— Да, мэм?
— Я все же передумала. Не поможете мне приготовить ванну?
— Да, конечно, мэм, с радостью.
Горничная направилась в ванную, а Виктория вошла в огромную гардеробную. Там была одежда, казалось, на все случаи жизни. На многих вещах до сих пор висел ярлычок, какие-то пакеты были даже не распакованы. У стены выстроилась бесчисленная обувь, а во встроенном шкафчике обнаружилось белье всевозможных стилей и расцветок. Похоже, она была одержима одеждой — и накупила вещей на год вперед, а то и на два.
— Ваша ванна готова, миссис Мастерз.
— Спасибо. — Виктория улыбнулась девушке. — Вы очень добры.
Та подняла на хозяйку изумленные глаза.
— Спасибо, мэм.
Взяв халат, Виктория прошла в элегантную мраморную туалетную комнату. Внимание ее привлекла огромная ванна, наполненная горячей водой. Напротив красовалась просторная стеклянная душевая кабинка, не менее радовавшая взгляд. Однако сейчас ей хотелось полежать в ароматной воде и забыть о больничных запахах. А еще болела голова. Вскоре Виктория уже лежала в ванне и наслаждалась струйками воды, ласкавшими ее измученное тело. Выбрав жидкое мыло из огромного ассортимента банных принадлежностей, она с наслаждением вдохнула экзотический аромат и принялась мыться.
Вылезая из ванны, она надела пушистый белый халат и стала осматривать ящики. В них нашлись расчески, зубная щетка и паста. Стоя перед огромным зеркалом, Виктория расчесала длинные темные волосы. Глядя на свое отражение, она ощутила смутную тревогу — что-то было не так. Хотя, может, все дело в синяках? Повернув голову, она посмотрела на свое лицо пристальнее. Может быть, еще не сошла опухоль? «Прекрати!» — приказала она себе. Сейчас хватает забот и без того.
— Все в порядке, миссис Мастерз? — крикнула Ро из спальни.
Положив туалетные принадлежности на место, Виктория направилась обратно в комнату. В этот момент вкатили тележку с едой, и аппетитные ароматы заставили ее на время забыть о тревоге. Еда выглядела и пахла восхитительно, но Виктория едва ли смогла попробовать пару блюд. Аппетит пропал — вместе с надеждами на то, что возвращение домой пробудит память. Пока что вопросов становилось лишь больше, а реакция Уэйда на произнесенное ею имя вызывала беспокойство. Более того, появилось непонятное и необъяснимое ощущение, что этот дом — чужой ей.
Когда тележку с едой увезли, Виктория облачилась в чистую ночную рубашку, откинула покрывало и села на кровать. Нужно позвонить матери — хоть она ее и не помнит. Найдя номер на листке бумаги, она набрала его.
— Да? — ответил женский голос.
— Привет, мам. Мама, — произнесла Виктория растерянно. — Это я.
На другом конце воцарилось молчание. Затем голос произнес:
— О, дорогая. Ты странно говоришь — не похоже на тебя. Ты все еще в больнице?
— Нет, я дома.
Снова молчание.
— Ты имеешь в виду, что этот мужчина бросил тебя в своем доме и уехал? За это его наверняка должны наказать — есть, по-моему, какая-то статья. Ты должна поговорить с Бёртом как можно скорее.
— Уэйд был со мной все это время, — растерянно произнесла Виктория. — И сейчас здесь.
— Ах вот как? Ну что ж, значит, нужно придумать что-то еще. Рано или поздно Уэйд Мастерз совершит ошибку и дорого за нее заплатит, понимаешь, о чем я? Если улучишь минутку, позвони Бёрту. Может, он придумает еще что-то.
— Кто такой Бёрт? — спросила вконец запутанная Виктория.
— Конечно же твой адвокат! Как, ты не помнишь? У тебя и впрямь амнезия? Уэйд сказал, что ты ничего не можешь вспомнить. Тебе нужно срочно что-то с этим делать, прежде чем Уэйд воспользуется твоим состоянием, чтобы выставить тебя за дверь. Позвони Бёрту, ему нужна информация о человеке, который тебя сбил. Послушай, милая, мне и впрямь пора. Поговорим позже.
— Хорошо.
Прежде чем Виктория успела сказать еще хоть слово, в трубке запищали гудки. Как странно! Мать даже не поинтересовалась ее самочувствием? А вся эта чушь про адвоката — о чем это она толковала? Виктория понятия не имела, как произошла авария, и полагала, этим занимается Уэйд.
Положив трубку, она легла. Шелковые простыни и мягкие подушки были чудесны по сравнению с больничными. Перед взором вновь замаячила картина над камином. Что было в ней такого необычного? Возможно, Уэйд знает. Связано ли это как-то с его отчуждением? Виктория по-прежнему ощущала головную боль, но решила, что она не так сильна, чтобы принимать предписанные врачом лекарства. Непонятно, вызвана ли эта боль аварией, стрессом от пребывания в этом огромном бездушном доме, явным гневом Уэйда или беспокойством, которое она ощутила, увидев его реакцию. Может, когда она проснется, все наладится?