— Северус, через десять минут я жду тебя в малом кабинете.
Он покорно склонил голову, принимая неизбежное. Мелькнула даже мысль — поскорее бы, слишком тошно было. Люциус явно хотел что-то сказать, но под пристальным взглядом отца не осмелился. Понятно, что друг подумал. Скорее всего, именно это Северуса и ждало — наказание.
Однако милорд, когда они оказались в комнате вдвоём, положил на стол пергаментный свиток.
— Мне нужно это зелье через шесть дней.
Такого рецепта Северус прежде не видел, и любопытство исследователя, прорвавшись через боль, несколько оживило его. Он тут же вперился глазами в свиток, жадно изучая строчку за строчкой. Ингредиенты… кое-что относилось к редкостям даже для чёрного рынка, но со связями повелителя достать получится. В процессе приготовления требовалось провести два ритуала, наскоро прикинув, Северус понял, что магических сил ему хватит. Ничего невозможного, просто очень длительный, поэтапный процесс с многими условиями к оборудованию, ингредиентам и зельевару. Да, он справится.
— Я смогу уложиться и в пять, милорд. Позволите сохранить рецепт? — Сочетание ингредиентов и некоторые манипуляции в процессе варки наталкивали на мысль, что зелье должно влиять на магическое ядро волшебника. Очень интересный опыт. Северус не отказался бы от возможности поэкспериментировать с составом.
— Позволяю. Рецепт не особо охраняемая тайна, но всё же мало кто сумеет приготовить это зелье. Слишком капризные ингредиенты, огромное количество требований, которые легко нарушить и не заметить. А ты даже не засомневался. Я рад, что не ошибся, когда поручился за тебя перед главой гильдии зельеваров.
— Благодарю, милорд. Мне лестно услышать от вас такую характеристику моих способностей.
Тот закатил глаза.
— Мы не на приёме, Северус, не вижу смысла в словесных кружевах. Как, по-твоему, я должен относиться к гению своего дела? Неужели не поддерживать, а пытать Круцио, как выдумывал обо мне Дамблдор?
Северус промолчал. Прежде внимание милорда привело бы его в восторг: ещё бы, повелитель уважал непризнанного родом Принц полукровку, гордился им, — а теперь всё это казалось глупым и бессмысленным, что слова лорда, что собственное недавнее полувосхищение-полупресмыкательство перед ним. Из величайшего тёмного мага, наследника самого Салазара Слизерина, лорд Волдеморт резко стал Томом Риддлом. Обычным волшебником, может, немного более могущественным и харизматичным, чем прочие. За что его уважать? За то, что не помог? Хотя, положа руку на сердце, Северус не поблагодарил бы повелителя за спасение Лили. Подруга детства не просто совершила жуткий поступок, она оказалась двуличной предательницей, не ценившей то, что Северус делал для неё. Мать говорила как-то очень давно, что смерть всё прощает. Нет. Не всё.
— Я сожалею о твоей потере, — произнёс повелитель, помедлив, и Северус решил, что ослышался. Милорд никогда не интересовался его личной жизнью (как и всех остальных своих сторонников), общался только по делу, а уж с тем, как Северус его подвёл, звучать должны были никак не соболезнования. Он допился до галлюцинаций? Или дальше будет куда более жестокое наказание, чем Северус думал?
— Не стоит, милорд. Я в порядке. Миссис Поттер для меня никто, только школьная подруга.
Видимо, от него ожидали совсем другую реакцию, потому что в ответ последовало холодное и строгое:
— Сочувствие тоже имеет границы, Северус. Не стоит испытывать его ложью. Твоя преданность школьной подруге заслуживает уважения, но она не должна быть меньше преданности мне.
Поведение милорда сбивало с толку. Северуса не наказали за долгое отсутствие, за бесполезность и неумение держать чувства в узде, но укоряли за обман. А ведь он как раз не обманывал. К Лили Северус действительно больше ничего не испытывал, остались лишь гнев и злость на самого себя, идиота, что столько лет носил розовые очки и любил женщину, которая того не заслуживала.
— Я прощу прощения, если оскорбил вас, но я сказал правду. Миссис Поттер мне никто.
В возникшей тишине повелитель отложил записи, которые просматривал, и, сцепив руки в замок, уставился на Северуса тяжёлым взглядом, полным недоверия.
— Посмотри мне в глаза, Северус.
Он подчинился, сняв окклюментативные щиты с разума, и ожившие воспоминания последних дней с неожиданной остротой засияли в подсознании. До смерти перепуганный Поттер и белая, как полотно Лили, собственный ужас, боль от скорой потери, безысходность, а затем — шок от признания Лили. Калейдоскоп картинок оборвался на том самом моменте, когда Поттер вместе с телом жены аппарировал из Паучьего тупика, но чувства, которые Северус пережил тогда, никуда не делись. Притупившиеся за дни беспробудного пьянства в изначально обречённой на провал попытке забыть, они полыхали с новой силой. Как будто всё случилось снова, и Лили после часов мучений только что умерла, оставив его наедине со своим признанием.
— Я принимаю твои извинения, — медленно, будто до последнего сомневаясь, произнёс повелитель. — Однако это в первый и последний раз.
— Спа-спасибо. Спасибо за снисхождение. Я не подведу.
Милорд резко кивнул в сторону дверей, давая понять, что аудиенция закончена. Северус попытался ещё сказать, что немедленно займётся зельем, но тот глубоко задумался о чём-то своём и словно не услышал.
За пределами гостиной обнаружился домовик, который тут же схватил Северуса за руку и переместил в покои Люциуса. Тот, нервно вышагивавший по комнате, остановился прямо посередине и взволнованно спросил:
— Успокоительного? Обезболивающего?
— Н-нет. — Северус буквально рухнул в кресло, которое ему придвинул домовой эльф. Ноги тряслись и не держали, а грудную клетку на части рвала острейшая, пронзительная боль. Он только что вновь прошёл через ад. Вот какое наказание выбрал для него милорд.
— Минки! Коньяка нам обоим.
— Мне не нужно. Я спиртное видеть не могу.
— Тогда кофе, Минки.
Домовик шустро вернулся с напитками, но Северус довольно долго просто смотрел на изящную чашку, не притрагиваясь к ней. Люциус пил молча, не навязывался, а ждал.
Наверное, стоило выговориться. По магловскому телевизору, когда прибор ещё работал, твердили, что если излить кому-то наболевшее, то станет легче. Каким образом? Лучшие, надёжнейшие ментальные техники не помогали погасить воспоминания, а обычная беседа поможет? Смешно. С другой стороны, если бы Северус и решился с кем-то поговорить, то именно с Люциусом. Последние годы и частые недомогания Нарциссы во время беременности стёрли различия между ними и в статусе крови, и в финансовом положении. Сочувствие Люциуса Северус смог бы принять без ущерба для гордости, но рассказать неприглядную правду о Лили, о том, каким слепым идиотом он был… хватит ли сил?
— Я велел приготовить гостевые комнаты, — в конце концов, друг заговорил первым. — Домой я тебя не отпущу, Север, уж прости. Ты выглядишь ужасно. Пил всё это время? Ты же говорил, что с твоей наследственностью алкоголь надо десятой дорогой обходить.
— Я хотел забыть. Понимаешь? Забыть. До сих пор хочу, но пить уже не могу. Чем больше пьёшь, тем быстрее засыпаешь, а там — она.
И если бы во сне Лили оставалась живой и не открывала свои тайны. Нет, кошмары возвращали его в ту страшную ночь, заставляя вновь и вновь вспоминать, что было сказано, сделано, а что не сделано. Лили перед смертью молила о прощении, а Северус отказал ей в этом. Поддался эмоциям, гневу и шоку, хотел отомстить, наказать, сделать Лили так же больно, как и она ему… Теперь уже ничего нельзя было исправить.