— Ты справишься со временем. Время — великая сила, ему подвластно даже то, чего не может Магия. Не убивайся так, друг мой. Ты хотя бы провёл со своей подругой последние минуты.
С печальной улыбкой Люциус замолчал. Лорд Абраксас Малфой овдовел рано. Самому Люциусу исполнилось всего семь, и отец выслал его из поместья на те месяцы, пока леди Малфой медленно умирала. Того, что с матерью не удалось попрощаться, Люциус отцу так и не простил.
Но что бы он сказал, узнав правду? Что Северус многое бы отдал, лишь бы не случилось той ночи, и кто-то другой слушал откровения Лили на смертном одре?
— Я просто был их последней надеждой. Иначе обо мне бы и не вспомнили.
Причём, Лили, наверное, «не вспоминала» бы даже активнее своего мужа. Поттер же… странно, но уничтожать его больше не хотелось, запал прошёл. Пусть живёт, недоумок, и терзается чувством вины. Последнее обещание, данное подруге: не стать убийцей, — Северус надеялся всё-таки сдержать, но уже не ради неё, а ради самого себя. В этом плане даже повезло, что он пропустил похороны, иначе точно бы не оставил от Поттера и мокрого места. А так — Северус понимал, что Лили умерла, что у неё где-то есть могила, но эти мысли не ели его заживо. Лишь сегодня случилась первая за эти дни без Лили вспышка, и то, чувства не прожили долго, уже вновь угасли под грузом того, что натворила подруга.
— … уверен, ты делал всё, чтобы облегчить её муки. — Оказывается, пока Северус погрузился в себя, Люциус продолжал говорить. — Не знаю, как я бы поступил на твоём месте. Страшная смерть, страшная! Я даже Нарциссу отправил подальше, во Францию. Ей волноваться вредно, а пока шумиха уляжется.
— Шумиха?
Тот застыл с бокалом в руке, не донеся его до рта, и Северус понял, что зря задал этот вопрос. Он догадывался, что сейчас расскажет Люциус. История Лили в газетах — настоящая катастрофа. Журналисты раскопают… да Моргот с тем, что они раскопают! Не было у Северуса больше желания оберегать память и имя бывшей подруги, не настолько он великодушен. Главнее другое — огласка. Огласка не позволит быстро забыть случившееся: в замкнутом мирке магической Англии месяцами, если не годами, будут говорить о преступлении Лили Поттер и настигшей её каре.
— Да. Дамблдор заявил, будто миссис Поттер проклял кто-то из наших. Как ещё твоё имя прямым текстом не назвал, не понимаю. Об этом сообщил «Пророк», Поттер узнал и помчался восстанавливать справедливость.
— Прямо-таки помчался? — Северус недоверчиво скривился. Чтобы олень пошёл против любимого учителя? Где-то, наверное, сдох дракон.
— Именно. Поймал его в атриуме Министерства и избил по-магловски, до беспамятства. Палочку сломал. Дамблдор в Мунго, и когда оттуда выйдет, неизвестно. Всё совпало: и травмы, и потеря палочки, возраст опять же. Думаешь, почему милорд так благодушен к тебе? Вот поэтому. Поттера арестовали, естественно, будут судить, но ему с клеймом Предателя крови всё равно уже. Зато он успел во всеуслышание объявить, что на самом деле убило его жену. «Пророк» пять или шесть выпусков уже рассуждает, сколько волшебников и родов Дамблдор загубил, подобно Поттерам, своим отрицанием основ магии. Инициирована проверка в Хогвартсе, и вроде что-то нашли по маглорождённым. Меня не посвящают в подробности, милорд лично этим вопросом занимается, но кажется, обнаружили кого-то из затухающих родов, а те всерьёз уверены, что они маглокровки. Благодаря старику. Понимаешь? В политике Дамблдор теперь труп. Скорее всего, попадёт в Азкабан, если оклемается. Только… миссис Поттер досталось не меньше.
Договорил Люциус тихо и опасливо, боясь реакции на свои слова. Северус же как сидел, вцепившись в чашку кофе, так и продолжил сидеть.
— Я понимаю, тебе нелегко, но постарайся дослушать меня до конца. Милорд велел больше натравливать газетчиков на Дамблдора, только кое-кто всё равно раскрутил историю с абортом и… словом, я бы на твоём месте не читал газеты. Вообще, никакие. Хотя о Поттерах сейчас не говорит разве что ленивый. Нет, лучше обратись к милорду и езжай на континент.
— Зачем?
— Как зачем? Отдохнёшь, сменишь обстановку, забудешься. Езжай. Тебе нельзя здесь оставаться, видеть и слушать такое о человеке, которого ты любишь.
— Любишь! Скажешь тоже.
Тот снова замолчал, глядя непонимающе и как-то испуганно. Северусу стало смешно. Люциус думал, он так любил Лили и сошёл с ума от горя, что даже стал это отрицать? Ну да, что же ещё друг должен думать, если Северус, как последний дурак, из кожи вон лез, спасая бывшую подругу.
— Прости, Сев, но я не понимаю.
— А всё, на самом деле, просто, Люц. Мне не нужно уезжать. Ничего страшнее того, что я узнал от Лили, в газетах не будет.
— Сев, я твой лучший друг и желаю тебе только добра. Поверь, чтобы пережить…
— Я пережил смерть Лили в тот же день. А оплакивал всё это время, — Северус горько усмехнулся, — не знаю, наверное, себя?
Люциус выглядел так, словно собирался вытащить палочку и отправить Патронус в Мунго за кем-нибудь из колдомедиков-мозгоправов. То ли это сыграло свою роль, то ли стало жаль давнего друга, искренне переживавшего за него, то ли Северус устал уже хранить тайну, — но он заговорил. А заговорив, рассказал всё: как считал Лили несчастной жертвой, искал для неё помощь и готов был умереть, и как его чувства и та любовь, которой он жил, оказались убиты всего лишь несколькими фразами Лили. По ощущению будто целые сутки вычищал из самых потаённых уголков души гной от предательства, использования и обмана. Но когда поток слов иссяк, Северус неожиданно вздохнул свободно. Он отпустил Лили, отпустил с её грехами и последним единственно мужественным поступком — признанием.
— Ну а теперь можешь говорить, что я был упёртым придурком, не видевшим ничего дальше своего носа, и что вы меня предупреждали. Не бойся, я не оскорблюсь. Это же правда. Все видели, что я был не нужен Лили, все, кроме меня.
— Северус, — ошеломлённый Люциус прижал ладонь к груди, — я клянусь: мы делали всё, чтобы до тебя достучаться. Но ты…
— Я не стал бы слушать, даже если бы вы Сонорусом кричали мне в ухо.
— Да, наверное, да. Мерлин, как я рад, что ты наконец прозрел! Жаль лишь, что пришлось столько перенести.
— Ничего. Лучше сейчас, чем никогда. Это не тот случай, когда лучше не знать. Иначе, в конце концов, я бы сам себя уничтожил. Ещё и думал бы, что недостоин прощения и нормальной жизни.
Весь передёрнувшись от картины своего возможного будущего, Северус крепче обхватил ладонями чашку и принялся за позабытый и потому остывший кофе. У кресла моментально возник домовик, предложивший новую порцию, но Северус отказался, подумав ещё, что получилось как-то символично: нужно было закончить со старым, прежде чем начать что-то новое. Выговорившись, он чувствовал себя неожиданно спокойно, словно сбросил наконец оковы, которые добровольно надел. Мысли об обмане, потере, собственном неблаговидном поступке наконец приглушили свои голоса; начали затягиваться, освободившись от грязи, нанесённые Лили раны. Захотелось выпрямиться, расправить плечи и действовать. Да хотя бы вычистить дом от подвала до чердака и с новыми силами приняться за любимые зелья. Северус… нет, ещё не справился окончательно с этим ударом судьбы, но уже раскрыл свою жизнь на новой странице, без чувства вины и безоглядной, никому не нужной любви, на той странице, где остались только его друзья.
— Ты более чем достоин нормальной жизни, Северус, — проговорил Люциус, отсалютовав ему бокалом. — Вот и не оглядывайся, живи.