— А миссис Эванс? — вяло спросил Северус. — Что вы ей сказали?
Как оказалось — что молодые стараются, но пока природа не даёт. О решении Лили не должны были узнать родители: они бы её не поняли и осудили. А теперь Лили плакала, вспоминая наивные поучения матери по деторождению и маленькие женские хитрости, которыми та с ней делилась. С миссис Эванс она почему-то перескочила на Петунью, забормотала, бегая глазами, про свадьбу, про какие-то штаны, свои обиды. Северус с трудом уловил смысл полубессвязных речей: Петунья вышла замуж в прошлом году, и Лили привела на свадьбу Поттера и Блэка. И во время церемонии ей вдруг стало так обидно, что неказистая сестра уже стала женой, а Лили пока что ходит только в невестах, что она подговорила двух недоумков немного повеселить гостей. Те были и рады стараться и излюбленным способом — сняв штаны и подвесив в воздухе — оторвались на женихе, стопроцентном магле, который, к тому же, ещё и какие-то проблемы с сердцем имел. Свадьба была испорчена, Петунья билась в истерике и выгнала уродов взашей, но Лили так и не призналась сестре, кто виноват. И прощения тоже не попросила.
Северус слушал отрешённо, про себя молясь, чтобы Лили бредила в агонии, а не исповедовалась перед смертью. Он мог многое понять и простить, но не то, что слышал сейчас. Миссис Эванс не особо привечала его, грязного и нищего, однако дружбе с Лили не препятствовала, и за одно это Северус был ей благодарен. Она не заслуживала такого жесткого и наглого обмана. А Петунья? Вот уж кого Северус никогда не любил, но всё равно не пожелал бы ей пережитого унижения в самый важный день в жизни. Но Лили — пожелала и до этого дня, похоже, и угрызениями совести особо не терзалась. Наверное, Северус должен был что-то сказать, отреагировать, только слова не шли. Лили предстала с новой, совершенно незнакомой для него стороны: она лгала, изворачивалась, пакостила, пусть и чужими руками. Что он мог сказать?
— Я так виновата! — Рыдания Лили превратились в частые, рваные вздохи. — Родители, Пет… и я уже не смогу попросить у них прощения. Сев, хотя бы ты прости. Прости меня!
— Я тебя никогда ни в чём не винил.
Лили тихо, на одной ноте, застонала.
— Ты всегда говорил, что я самая лучшая, самая правильная, самая… А я… тогда, на пятом курсе, это я привела Джима и Сири к озеру. Я думала, я хотела, чтобы вы сильно поссорились, и я бы смогла не общаться с тобой.
Резко стало нечем дышать. Северус всё силился сделать вдох и не мог, не получалось. Его кинуло в жар, и тут же накатила слабость, он обмяк и сгорбился, глядя мимо Лили невидящими глазами. Та стычка с Мародёрами на озере, когда он в горячке оскорбил Лили, — это было подстроено? Ею же? Северус до сих помнил каждую мелочь, каждое своё слово, особенно то проклятое «грязнокровка» и не понимал, как язык повернулся сказать это Лили, самому дорогому для него человеку. Столько раз в кошмарах он вновь переживал тот проклятый день, не в силах его изменить, винил себя, особенно сейчас, ведь не будь их ссоры, Лили не стала бы встречаться с Поттером, не вышла бы за него замуж и не умирала бы. А выходило, что Лили хотела поругаться, разбежаться и всё подстроила?!
— Но почему? Я ведь всё тебе отдавал, всё, что знал и мог. Я бы умер за тебя, Лили! А ты… Хотела встречаться с Поттером, и чтобы я не мешал? За что ты так со мной?
Она молчала, только жалобно и заискивающе улыбалась. Верно, думала, что Северус простит, всегда же прощал, когда Лили защищала Мародёров или предпочитала общество подруг прогулке с ним. Но память услужливо подсунула воспоминание, как он молил о пощаде, чуть ли не на коленях стоя возле гриффиндорской гостиной, и как Лили, оскорблённо вскинувшись, всякий раз проходила мимо. Она не простила его за то, на что сама спровоцировала.
— Северус, пожалуйста… — Лили всхлипнула, уцепилась было за его руку, но Северус уже встал.
Его долгом было успокоить Лили. Не волновать её на смертном одре, а обмануть, сказать, что всё это неважно, он по-прежнему любит её и, конечно, прощает. Ещё несколько минут назад Северус бы так и поступил, однако открывшаяся правда подействовала на него хуже самого страшного яда: убила последние крохи великодушия.
Только он вывалился из спальни, как в коридоре возник Поттер.
— Снейп, зелья на крови лучше обычных? Сильнее ведь, да? Ты сваришь их для Лили, сваришь же? Они должны помочь! Лили не умрёт! — Его колотило как в лихорадке, Поттер схватился за голову и, не прекращая бормотать, опустился на пол. — Мерлин, я не верю, это какой-то кошмар. Лили так немного осталось!
Северус обошёл скорчившегося недруга по дуге. Как же он хотел оказаться подальше отсюда! От предательницы Лили, от убитого горем и совершенно невменяемого Поттера, от собственных мыслей… хотя от них как раз не убежишь. Под раздававшиеся на весь дом причитания Северус нетвёрдым шагом всё шёл и шёл, пока не спустился в подвал.
Там было до отвращения чисто и светло. Домовуха Малфоев расстаралась: убрала осколки и кровь, вернула на место столы, восстановила лабораторную посуду, расставила банки и бутыли с ингредиентами. Северус решительно подошёл к котлу, который надраили чуть ли не до зеркального блеска, замер над ним на несколько секунд и одним ударом отправил ёмкость в стену. Следом, под грохот котла, полетела и первая попавшаяся под руку склянка, оставив на серой краске буро-болотное пятно. За ней другая, третья… когда лабораторный стол опустел, Северус рухнул рядом, сжимая кулаки с такой силой, что из-под ногтей должна была пойти кровь. Глаза щипало и жгло, но слёзы на щеках казались ледяными. Эти несколько лет после расставания Северус не жил, а существовал, ненавидел себя, корил и наказывал за содеянное. Он никогда и никого не любил так яро, как Лили, и, правда, готов был на что угодно, даже на преступление или темнейший ритуал, стоило ей только попросить. Лили была его всем, она держала Северуса на плаву и давала смысл двигаться дальше. Сколько он мечтал, что однажды они станут семьёй, что Лили будет удивительно красива в свадебной мантии, краснея, представлял, какими родятся их дети. Лили должна была видеть его чувства, так Северус думал, потому и представить не мог, что она после единственного прозвучавшего обидного слова не простит. Он думал… думал, что если Лили, выздоровев, и не полюбит его после случившегося, то хотя бы снова назовёт своим другом. Только этот самый друг, с которым Лили гуляла по Коукворту, изучала магию и боролась с вредной старшей сестрой, оказался не просто не нужен ей, а недостоин даже узнать об этом. Северус бы понял, скажи Лили прямо — смирился же он с её свадьбой с Поттером! — но она решила иначе. Решила выставить виноватым его! Как умно: глупый Нюниус ввязывается в драку с Мародёрами, наплевав на просьбу Лили не подставлять её, как старосту, и вуаля, можно смертельно обидеться и игнорировать его. Ведь виноват же будет Снейп, а не Лили, умница, красавица, любимая младшая дочка, со всех сторон правильная староста Гриффиндора! Воспоминания вспыхивали всполохами, складываясь наконец в единую картину, объясняя всё то, что Северус прежде не понимал. Письмо Петуньи Дамблдору, где она просила принять её тоже в Хогвартс, — его Северус вытащил из шкатулки в общей спальне сестёр, потому что Лили попросила. Потрясающе вкусные булочки пекаря Дэниэлса — Лили их просто обожала, но ей не всегда хватало карманных денег, так что Северус, понемногу их «заимствовал». Домашние задания по зельеварению и чарам, с которыми он помогал Лили в Хогвартсе, а то и вовсе подсказывал ей на уроках в надежде, что подруга оценит помощь и перестанет обращать внимание на гриффиндорских придурков. Да и сколько ещё подобного было! Лили нравилось быть лучшей, получать внимание, восхищение и всеобщую любовь и при этом оставаться чистой и непогрешимой. Не она украла письмо у сестры или булочки у пекаря, а Северус. Не она испортила свадьбу Петуньи — Поттер с Блэком это сделали. Не Лили разорвала многолетнюю дружбу, то Северус испоганил её чудовищным, непростительным оскорблением! Из них двоих это ей самое место было на Слизерине. А он, как дурак, до последнего верил в исключительную доброту Лили… и теперь оплакивал её нерождённого ребёнка, о котором ещё вчера и не знал, свою любовь к Лили, которую неприглядная правда о ней выжгла Адским пламенем за считанные секунды. И не осталось больше никаких вопросов, почему родовая магия так яро уничтожала Лили, «наградив» Поттера всего лишь печатью Предателя крови. То, какой на самом деле оказалась Лили, что она творила, — не забывается и не прощается.