– Какая высокая оценка моих талантов!
– Это сейчас не было призывом к действию! – с опаской подметил Александр Николаевич, заставив улыбнуться. – И да, за солью я к вам точно не пойду.
– Сложно поверить, но от такого заявления я выдохнула с облегчением.
А дальше, к великой радости, обед проходил гладко. Я бы даже сказала, что познавательно. Во-первых, я узнала, что преподавателю было двадцать девять лет, и нет, он не застал динозавров. В универ пошел работать после аспирантуры, к нам переехал, потому что предложили вакансию на более выгодных условиях. Все скучно и совсем не про супергероев.
Во-вторых, я узнала, что Ксерокс может продаться за свинину. Продаться абсолютно незнакомому мужчине, который еще полчаса назад вселял страх в его утонченную кошачью душу. Теперь же этот предатель мило мурчал, заглядывая Александру Николаевичу в глаза и скромно трогая преподавателя лапкой. А это значило, что системы защиты я все-таки лишилась, и обороняться теперь придется мне, когда настанет время тащить расплывшегося в удовольствии кота домой.
А в-третьих, черт оказался не таким уж и страшным. Если пропускать мимо ушей предложение добавить еще немного кетчупа, ставшее самым популярным за сегодняшним обедом, то преподаватель оказался довольно занятным собеседником.
Домой мы с Ксероксом пришли через час. Ну как пришли. Я пришла, кот же шипел, извивался и, кажется, уже готовил коварный план по уничтожению моей обуви. Перед отъездом на работу все же стоило распихать балетки и кроссовки по шкафам. Так, на всякий случай.
На смену я заступила в прекрасном настроении. Все же сытость и отсутствие в «Кожаном кролике» Антона дарили радость. Даже Геннадий Петрович мог бы сегодня мной гордиться. Я втайне надеялась, что он решит проверить камеры наблюдения и с удовольствием отметит мой профессиональный рост.
Да что уж скромничать, я сама была готова купить массажное масло, проданное последним, настолько великолепным по моим же словам оно было. И пусть Александр Николаевич еще хоть раз скажет о том, что я не умею врать. Тройное ха!
Очередных посетителей я встретила с широчайшей улыбкой, понимая, что вот он – мой звездный час в «Кожаном кролике». Мужчина и женщина были приветливы и общительны, долго рассматривали ассортимент, много спрашивали. В обычный день такие настойчивые клиенты уже давно бы довели меня до белого каления, но только не сегодня.
В итоге пара остановила свой выбор на бессмысленном наборе с наручниками. Ну, бывает.
Неладное я почувствовала лишь тогда, когда, уже вернувшись за кассу, решила выполнить просьбу женщины и показать пару дисков с самой дальней высокой полки.
Обернувшись на шорох, заметила, как мужчина выгребает деньги из ящичка, и кинулась к нему. Кинулась, забыв о том, что стояла на стуле.
Падение было крайне неприятным, но смягчилось кучей коробок, которые так удачно оказались за прилавком, однако, пока я пыталась подняться и нажать тревожную кнопку, эти двое уже покинули магазин, прихватив с собой всю имевшуюся в кассе наличность.
Руки тряслись, но я все же нажала кнопку, кое-как добрела до двери и выскочила на улицу. Конечно, грабителей в поле видимости уже не было. Вернувшись в магазин, повернула замок, после чего сползла по стенке и, закрыв лицо ладонями, постаралась прийти в себя.
Вполне возможно, что воров найдут, все же в магазине были камеры, да и охрана должна приехать в течение десяти минут.
Вот только для меня это уже все равно ничего не могло изменить, потому что в «Кожаном кролике» действовало одно единственное правило, нарушение которого каралось безоговорочным увольнением с внушительным штрафом.
Не знаю, было ли это законно, но о принципиальности Геннадия Петровича в этом вопросе ходили легенды. И кража была его больным местом. Галя не раз рассказывала мне легенды о том, с какой скоростью вылетали мои предшественницы, умудрившиеся прозевать похищение даже какой-то нелепой мелочи, а я лишь хихикала.
Теперь же было совсем не до смеха, потому что потеря работы ставила крест на всех моих мечтах, возможность исполнения которых сейчас рассыпалась подобно карточному домику.
Обида, ощущение собственной глупости и беспомощности, грусть. Эмоции перемешались и нахлынули с новой силой. И тогда я уже не смогла больше сдерживаться. Просто расплакалась, так и оставшись сидеть возле дверей, не имея ни малейшего понятия, что делать дальше и как выбраться из той ямы, в которую умудрилась свалиться.