А потом повисло неловкое молчание, потому что появившегося вместе со мной Антона нужно было как-то представить, ему, как-никак, преподавателя подсаживать надо, а они даже на брудершафт не пили.
Однако пока я придумывала торжественную вступительную речь, слово взяла мама.
– Антон, это Александр Николаевич – Машин преподаватель.
Знаете, иногда мне кажется, что бывают такие моменты, когда сознанием обычно умной и рассудительной родительницы завладевает иная цивилизация, призванная уничтожить мою спокойную жизнь…
– Наш сосед, – поспешила поправить, но по усмешке Антона сразу поняла, что миссия провалена, и завтра я должна быть абсолютно готова выслушивать теории о полуголых преподавателях, которые по ночам спасают котов собственных студенток.
История получилась бы вполне добрая и милая, если бы не одно но. То, из чьих уст она будет звучать.
– Саша, а это Антон. Машин друг.
Ну хоть тут спасибо, я уж рассчитывала услышать что-то вроде: «А это Антон, он сын владельца секс-шопа, где Маша работает».
Знакомство официально представленные мужчины решили скрепить рукопожатием, и в этот момент я даже зажмурилась. Мало ли, что бывает, когда два исчадья ада соприкасаются. Вдруг бы дождь пошел… Метеоритный.
А потом началось такое представление, что цирк «Дю Солей» мог бы спокойно записывать сценарий для новой программы, абсолютно не переживая за ее успех. Стопроцентный хит! Некоторую корректировку в планы, правда, вносил Ксерокс, который, как оказалось, отнюдь не горел желанием быть спасенным. Или ему просто доставляло удовольствие издеваться над Антоном, папой, Александром Николаевичем и мамой, которая зачем-то бегала под деревом, держа в руках растянутое кухонное полотенце, как будто оно могло в случае чего амортизировать приземление кота. Я не отговаривала ее от подобной затеи, хотя понимала, что при подобном исходе Ксерокс просто пройдет насквозь, оставив в ткани дыру в форме кошачьей тушки, все-таки он уже давно перестал быть котеночком.
Теперь, если зверь решал удобно устроиться на груди, появлялся риск перелома нескольких ребер. Но маму я отговаривать все равно не стала. Во-первых, родителей расстраивать нехорошо, а во-вторых – ну зачем мешать настолько увлеченному делом человеку.
Моя роль в спасательной операции была самой важной. Все-таки не каждый сможет столь эмоционально и чувственно кричать «кыс-кыс-кыс». Однако в какой-то момент это занятие надоело примерно настолько же, насколько и возгласы Елизаветы Макаровны, явно игравшей за другую команду и всячески отговаривавшей Ксерокса спускаться к «хамам и нахалам». И тогда я стала рассматривать собравшихся.
Первым делом взгляд почему-то сам собой прилип к Александру Николаевичу, который в данный момент предпринимал очередную попытку поймать кота. Не знаю, какие обстоятельства помешали ему надеть футболку, но наблюдение за преподавателем, который с голым торсом, аки Тарзан, ползал по дереву, пытаясь спасти возжелавшее полетать животное, вызывало странные чувства.
Кстати, о торсе. Наверное, если бы критерием для оценки профпригодности был именно он, то Александр Николаевич с легкостью занял пост декана, а может, и на ректора замахнулся.
В следующее мгновение мужчина повернулся, и я смогла оценить еще и спину.
Однозначно ректором!
Так как занятие это было абсолютно неправильным, поспешила отвести взгляд, однако уже через несколько секунд поймала себя на том, что вновь пялюсь на преподавателя. Демонические проделки, не иначе!
Вновь отвернулась, стараясь сфокусироваться на ритуальных танцах мамы, но после минуты густого тумана вновь наблюдала за Александром Николаевичем.
Да что ж такое!
– Ай-ай-ай, Маша! Нехорошо есть глазами собственного преподавателя, – внезапно раздался голос Антона, заставивший вздрогнуть.
– Никого я не ем! – возмутилась, чувствуя, как полыхнули щеки.
– Да-да, – парень усмехнулся, а я поняла, что стоит погуглить, возможно ли заказать подарочный экскурсионный тур на Юпитер в один конец, потому что в противном случае наша следующая встреча с Антоном станет для меня очень и очень печальной.
А в следующие пару секунд практически одновременно произошло сразу несколько событий. Во-первых, раздался папин победоносный клич, во-вторых, расстроенное шипение Елизаветы Макаровны, сразу же поспешившей в подъезд. Ну а в-третьих, триумфальное приземление на землю Александра Николаевича с болтавшимся у него на плече Ксероксом.