— А я тебе говорю, царь хотел только блага стране! — пропыхтел пьяный Сивый, схватив меня за лацкан мундира, — Он даже сына не пожалел, когда тот смуту затеял!
Я беспокойно оглянулся. В таверне полно народу, и то, что армеец таскает за грудки рядового царской гвардии, могут воспринять неоднозначно.
И только потом я, подняв руки, осознал, что это тело Фёдора Громова. Ух, какой я здоровый и мощный.
Хомяк сидел рядом, набивая трубку табаком. Перед нами стояли стаканы и, судя по запаху, пили мы что-то явно крепче пива. Хотя Гром, судя по ощущениям, не пил вообще…
— Хотел да расхотел, — шёпотом пропыхтел Хомяк, попыхивая трубкой и щёлкая пирусной зажигалкой, — Сивый, безлунь драный, ты бы поменьше налегал.
— А что? — Сивый не унимался, — Царь Храм взял? Взял… Вон, даже усыпальницу приказал заново отстроить, всяко власть крепче будет. Порядок наведёт, луной клянусь… если здоров будет.
Мы все замолчали, и я почувствовал, что такие разговоры неспроста.
— А великолунцы? — спросил Хомяк.
— А что великолунцы?
— Столько народу полегло, и вдруг мир?
— Ааа… — Сивый отмахнулся, потом тоже зашептал, — Говорят же, они Царю лекарство дали. От хвори этой чёрной.
— Лекарство? От божьей кары?
Сивый поджал губы и развёл руками. Я всё это время молчал, но вдруг заговорил, причём против своей воли:
— Не знаю. Наши говорят… — я понизил голос, — Короче, маги говорят, что не к добру этот мир. Даже Славины, и те шепчут, что Царь не по своей воле подписывает, что при смерти он. И что Борзовы тогда исчезли не просто так, и что это всё великолунцы…
В этой сценке я был просто наблюдателем. А потом вдруг дошло, что это ни хрена не иллюзия. Вот не знаю, откуда появилось это чувство, но я вдруг понял, что всё реально.
— Не узнаем мы правды, — Хомяк, нервно крутя усы, хмуро проворчал, — Вот что это было в горах, а? Василия, своего же сына, Царь туда отправил. Я смотрю, он, храни его Луна, сыновьями направо и налево раскидывается…
Сивый упрямо покачал пальцем, а потом хрюкнул от смеха.
— Может, Чёрная Хворь уйдёт, и он ещё родит?
— Угу, твою Пробоину, так и уйдёт. Для того и рожаем наследников, да? Чтоб проклятия всякие снимать… — он поперхнулся, — Да Вертуны закрывать.
Сивый распахнул было рот, но помрачнел, и спорить с сержантом не стал. Повисла тяжёлая пауза.
Мой рот открылся по воле Фёдора, который ещё не подозревал, что внутри него безмолвный наблюдатель.
Я сказал:
— Как Василий закрыл этот Вертун, я не представляю… Но я вам точно говорю — если б Вертун вырос в Гиганта, тут бы всем хреновастенько стало. Даже столице.
Остальные молчали, явно вспоминая о Василии Рюревском. Фёдор, то есть я, со вздохом продолжил:
— А я думал, что это Луна Жёлтая вернётся раньше срока… А оно вон как оказалось.
— Слушай, ну он же маг…
— Маг огня! — я стукнул кулаком, — А там Жёлтый Вертун был. Земля, Сивый, земля! А он огонь… — тут я всплеснул руками, — Да и вообще, он же не Привратник.
Ещё никогда при мне Громов так не фонтанировал эмоциями.
— Ну, может, потому что он Рюревский? — со вздохом спросил Хомяк.
Фёдор, то есть я, только пожал плечами. Снова повисло горькое молчание…
Э, нет, недолунки мои хорошие, рано вы меня хоронить собрались! Я сосредоточился и, прорывая невидимый барьер, отделяющий моё сознание от этой далёкой сцены, попытался взять тело Фёдора под контроль.
Я не знал, где они, но подозревал, что в Великорюревск ещё не вернулись.
— Ладно, скоро придут эти, из тайной службы, — Хомяк поморщился, — И телохранитель этот, Истомин который… Хрен знает ещё, на чью сторону он встанет.
Я вспомнил, что Влада Истомина тогда утаскивали связанным. Мне так и осталась непонятной роль телохранителя во всей этой истории, где меня, Василия Рюревского, заманили в ловушку в горах.
Сивый заупрямился:
— Сам царский наследник нам приказал уйти. И звание у него там было… это… а до какого он дорос-то там?
Сивый и Хомяк обсудили все последние слухи, и я понял, почему они просто так сидят в таверне, и их ещё не арестовали. Тут было много и других гвардейцев — с обычными солдатами они сидели за одними столами и выглядели растерянными.
По разговорам я понял, что и вправду нахожусь в Ночёвке — в той самой деревне, где меня, царского наследника Василия, должны были убить. И что гвардия, которая подоспела-таки на помощь, схватила несколько языков…
И наговорили они много странного, особенно про то, кто заказал им наследника.
К этому добавилось и то, что в Ночёвку приехали Стражи Врат. Они все проворонили рост Жёлтого Вертуна, который тут чуть не случился. И это вдобавок к тому, что Привратников в Красногории не осталось.
Почти все они исчезли после того, как Царь взял штурмом Горы Диофана, точнее, Храм Первого Полнолуния.
Жёлтый Гигант, который мог неожиданно появиться возле столицы — это серьёзная проблема. Сотни тысяч жизней могли просто так исчезнуть. Все подозревали, что это месть Драгоша за нападение отца, и к чернолунникам внезапно стали очень плохо относиться.
И всё бы ничего, но в Ночёвку заявились и Стражи Рода… Таинственные тени, везде сопровождающие Царя, приехали сами по себе и отправились в ту долину, где последний раз видели Василия. Вся когорта Стражей была в полном сборе в маленькой деревушке.
Но что именно так всех напугало, я расслышал не сразу…
— Надеюсь, всё же, это слухи, и Царь жив, — прошептал Сивый.
— Нехорошее что-то в Красногории назревает, — проворчал Хомяк, — Вот чует моя задница…
— Эй, это обычно я чую чего-нибудь, — возмутился Сивый, — Но ты прав. Сгинь моя луна, непонятно всё.
— Интересненько… — вырвалось у меня, пока я пытался взять под контроль Фёдора.
Это оказалось трудно, учитывая, что моё сознание физически сейчас находится за тысячи километров. Моя интуиция подсказывала, что делаю я это благодаря магии Привратника. Эдакий портал, только мысленный.
Но всё же спустя минуту я сжал кулак. По своей воле.
— Эй, господин гвардеец, — Сивый, прищурившись, посмотрел на меня, — Нормально всё?
Я открыл рот, чувствуя, что это даётся с трудом:
— Царь…
— Что⁈ — вырвалось у Сивого.
— Я… как наследник…
— Э, господин Громов, ты ж вроде не пил… — удивлённо выдохнул Хомяк.
Рядом со мной остановилась тень и оба солдата испуганно замерли. Я поднял глаза…
Тёмно-бордовый кожаный плащ. И на фуражке золотая кокарда в форме короны. Это был седой оракул, с мутными подслеповатыми глазами, но при этом я ощущал на себе цепкий, будто прожигающий взгляд.
— Я Страж Рода Рюревских… — хрипло сказал он, — Говори.
За его спиной появился Страж Душ, он с волнением вперил в меня бешеный взгляд. Как у охотника, который вот-вот поймает свою дичь.
Но Страж Рода поднял руку, уперев тому в грудь. И настырный «рак» сразу отстал.
— Я, Василий Рюревский, жив, — чётко сказал я и, подняв ладонь, явил на ней маленький огонёк.
Половина таверны ахнула… Все видели по гвардейскому мундиру, что Фёдор Громов — земляш. Даже у Хомяка вывалилась трубка изо рта.
Я передал огонёк Стражу Рода и тот, приподняв его на уровень глаз, захлопнул ладонь.
— Ты — не он, — громко сказал старик, чтобы слышали все вокруг, — Но говоришь от его имени. Продолжай.
Дальше, пока у меня не оборвалась связь, я говорил уже по наитию…
— Ждите меня в усыпальнице Рюревских. Я приду на четвёртый день, — отчеканил я, — Род Рюревских будет продолжен.
— Род Рюревских будет продолжен, — кивнул старик, потом двинулся к выходу из таверны.
Ну, а дальше я увидел приближающуюся столешницу. Бедный Громов, он не выдержал такого сеанса связи.
— Ка-а-а-ак⁈
Свиристящий, переходящий на ультразвук крик Легиона, летал под потолком.
Открыв глаза, я увидел, что половина статуи просто съехала вбок, и алтарь явно утратил целостность. Другая половина уже крошилась, покрываясь мелкими трещинами.