Ей не хочется приносить его в жертву, но Аделин уже отдала земле все, что у нее было, и ни один из богов не ответил. Только кольцо и осталось. Солнце садится, деревня зовет, а Аделин отчаянно пытается сбежать.
– Пожалуйста, – прерывающимся голосом шепчет она, зарывая кольцо в поросшую мхом землю. – Я сделаю что угодно.
Над головой бормочут деревья, а затем затихают, словно тоже ждут. Аделин молится богам Вийонского леса, всем и каждому, кто готов слушать. Ее жизнь не может быть такой. Есть нечто большее.
– Ответьте же мне, – умоляет она. Свадебное платье пропитывается влагой.
Аделин зажмуривает глаза и изо всех сил напрягается, пытаясь услышать, но единственный звук – ее собственный голос на ветру и имя, эхом отдающееся в ушах.
– Аделин!
– Аделин…
– Аделин…
Аделин пригибает голову к земле, сгребая в горсти темную почву, и кричит:
– Ответь!
Тишина смеется над ней.
Аделин прожила здесь всю жизнь и ни разу не слышала, чтобы в лесу было так тихо.
Ее пронизывает холод; Аделин не знает – исходит ли он от леса или из ее собственных костей, заставляя отказаться от последней битвы. Веки Аделин по-прежнему закрыты, поэтому она не видит, что солнце уже скрылось за деревней и сумерки уступили место темноте.
Аделин молится и не замечает ничего.
IX
29 июля 1714
Вийон-сюр-Сарт, Франция
Раздается звук – низкий грохот, глубокий и отдаленный, словно гром.
Смех.
Аделин открывает глаза и наконец замечает, что последние лучи солнца исчезли. Она поднимает взгляд, но ничего не видит.
– Кто здесь?..
Смех переходит в голос, что раздается где-то позади Аделин.
– Не опускайся на колени, – говорит он. – Встань, дай себя разглядеть.
Она вскакивает и поворачивается, но вокруг лишь тьма – безлунная ночь после захода солнца. И Аделин понимает, что совершила ошибку: это и есть один из богов, о которых предупреждала Эстель.
– Аделин, Аделин! – доносится со стороны деревни. Звуки слабые и далекие, словно шум ветра.
Она прищуривается, вглядываясь в тени между деревьями, но не видит никаких очертаний фигуры, ни самого бога, только его голос, он так близко, что обдает дыханием ее щеку.
– Аделин, Аделин, – передразнивает он. – Они зовут тебя.
Она снова разворачивается, но видит лишь густую тень.
– Покажись! – велит Аделин резким и хриплым, словно хруст ветки, голосом.
Что-то задевает ее плечо, касается запястья, прижимается к ней как любовник.
Аделин тяжело сглатывает.
– Кто ты?
Прикосновения тени исчезают.
– Кто я? – с иронией переспрашивает бархатный голос. – Зависит от того, во что ты веришь.
Голос раскалывается, двоится, гремит в ветках деревьев и змеится по мху, накладывается сам на себя, покуда не оказывается везде.
– Скажи мне – мне – мне, – эхом разносится он, – я дьявол – дьявол – дьявол – или тьма – тьма – тьма? Я монстр – монстр – монстр – или бог – бог – бог – или…
Лесные тени сгущаются, словно грозовые тучи. Но когда струйки дыма оседают, их края обретают четкие линии, очерчивают мужской силуэт, подсвеченный огнями деревни, что горят у него за спиной.
– Может, я такой? – произносят идеальные губы.
Тень открывает изумрудные глаза под черными бровями, на лоб падают черные кудри, обрамляя слишком знакомое Аделин лицо.
Это лицо она тысячи раз вызывала в своем воображении, воплощая карандашом, углем и даже во снах.
Это незнакомец. Ее незнакомец.
Аделин знает, что это какой-то фокус, лишь призрак в облике юноши, однако у нее все равно перехватывает дыхание. Сгустившийся мрак опускает взгляд вниз, на свою фигуру, словно видит себя впервые, и, похоже, зрелище ему нравится.
– Ах, значит, девушка все же во что-то верит… – Зеленые глаза смотрят на Аделин. – Что ж… Ты звала, и я пришел.
Никогда не молись богам, что отвечают после прихода темноты.
Аделин прекрасно это знает, но больше никто не отозвался. Он единственный, кто может помочь.
– Ты готова заплатить?
Заплатить.
Принести жертву.
Кольцо.
Упав на колени, Аделин шарит по земле, нащупывает кожаный шнурок и хватает кольцо отца. Она протягивает богу испачканный грязью деревянный ободок, и незнакомец подходит ближе. Хотя выглядит он человеком из плоти и крови, двигается все равно как тень. Единственный шаг – и он уже рядом, заслоняет обзор. Одну руку бог кладет на кольцо, а другую на щеку Аделин. Большой палец поглаживает веснушку под глазом – краешек ее созвездия.