— Вы ведь будете приходить в город, Кэт?
— Думаю, время от времени.
— Буду ждать вас. Мне по душе ваш острый язычок.
Он улыбается. Кэт смотрит на него, склонив голову набок. Ей нравятся искорки в его глазах, нравится, что он смутился, как школьник. Быстро улыбнувшись, она идет дальше в городок. Выйдя из почты, она покупает мадленки, которые несет с осторожностью: они до сих пор теплые и липкие, от бумажного свертка исходит аромат ванили. Кэт покупает себе сигареты и номер «Голосуй за женщин» за пенни. Она спрячет его под юбку, когда вернется, чтобы тайком пронести в комнату и прочесть в свободное время.
В четверг Эстер и Альберт сидят за столом и ужинают бараньими отбивными. За окном сгущается вечер; сменив птиц, летучие мыши кружат над лужайкой. Кэт прислуживает: переходит от одного конца стола к другому с суповой миской, затем с блюдом мяса, затем — овощей. В Лондоне она обычно была безмолвной и невидимой, за столом присутствие слуг не замечалось. Но когда она кладет что-нибудь на тарелку Эстер, та улыбается и мягко благодарит. Кэт поначалу вздрагивала при этом и не знала, как себя вести. Теперь она каждый раз тихо бормочет: «Мадам», и голос ее шелестит, будто эхо Эстер. Альберт словно ничего не замечает, он ест с рассеянным, отстраненным видом, лишь время от времени хмурясь, улыбаясь или недоверчиво приподнимая бровь. Он поглощен какими-то своими мыслями, а Эстер смотрит на него с обожанием, ловя отражение этих мыслей на его лице.
— Какая тема вечерней лекции, милый? — спрашивает Эстер, когда Кэт отходит. — Альберт? — зовет она, потому что он не отвечает.
— Прошу прощения, дорогая?
— Сегодняшняя лекция. Я спросила, о чем она будет.
В Ньюбери раз или два в неделю читают лекции, и Альберт старается их не пропускать, в особенности если они касаются вопросов философии, биологии или религии.
— Э… должна быть очень интересная лекция. Называется «Духи природы и их место в религии мудрости». Лектор — восходящая звезда в теософических кругах, кажется Дюрран. Он из Рединга, если я правильно помню.
— Духи природы? Что бы это значило? — говорит озадаченная Эстер. Она не спрашивает, что такое «теософические», поскольку боится, что не сможет правильно повторить слово.
— А вот именно это, дорогая Этти, я и собираюсь выяснить, — говорит Альберт.
— Он что, имеет в виду домовых? — Она негромко смеется, но тут же умолкает, потому что Альберт слегка хмурится.
— Не стоит смеяться над тем, чего мы не понимаем, Этти. Разве существа из детских сказок и мифов не имеют прототипов в реальности?
— Да, конечно, я не хотела…
— В конце концов, все мы знаем, что у человека имеется душа. А что есть призраки, как не лишенные тела человеческие души? Никто же не будет, в самом деле, спорить с многочисленными доказательствами их существования?
— Конечно, Берти, — соглашается Эстер.
— Существует гипотеза, что и у растений есть своего рода духи-хранители, которые заботятся о них, направляют их рост, следят за размножением, — продолжает Альберт.
— Конечно, я понимаю, — говорит Эстер, теперь уже совершенно серьезно.
Они на мгновение умолкают, слышно только, как они жуют и как звякают вилки.
— Ты идешь к миссис Эвери играть в бридж? В котором часу мне тебя ждать? — спрашивает Альберт через какое-то время.
— О, думаю, я вернусь раньше тебя, милый. Мы будем играть самое позднее до десяти, — поспешно отвечает Эстер, зная, что Альберт не одобряет игру в бридж, и желая как можно быстрее закрыть эту тему.
— Миссис Данторп тоже придет? — спокойно спрашивает Альберт и неодобрительно поднимает бровь, что всегда огорчает Эстер.
— Я… я не знаю, Альберт. Сомневаюсь. В прошлый раз ее не было…
— Она в самом деле не та…
— Я знаю, дорогой, знаю. Но даже если она и придет, уверяю тебя, мы будем играть на спички, ничего более, — убеждает его Эстер.
Страсть миссис Данторп к азартным играм известна всем. За рождественские праздники она просадила в покер столько, что ее мужу пришлось продать лошадь.
— Меня тревожит не только это…
— О, не беспокойся, Берти! В конце концов, репутация у миссис Эвери безупречна, и я надеюсь, ты хоть немного доверяешь мне.
— Конечно доверяю, дорогая Эстер. — Альберт улыбается. — Я знаю, что душа твоя чиста.
Предательский румянец заливает лицо и шею Эстер.
На самом деле она же не солгала, убеждает себя Эстер, пока машет Альберту, уезжающему на велосипеде. Ему предстоит проехать две мили до Тэтчема, чтобы там сесть в поезд до Ньюбери, где будет лекция. Когда викарий скрывается из виду, она набрасывает легкое пальто, Кэт подает ей булавки, и Эстер прикалывает шляпу, поправляет прическу.