«Мы защищаем», написал я и поставил знак вопроса. «Мы никогда не убиваем сородичей. Наше существование - тайна, наше место в тени, в молчании. Мы либо ретируемся либо занимаем пространство. Каждый за себя, никто за всех. Но все защищают тайну нашего рода. Закон пантеры».
Я задумчиво рассматривал кодекс. И как это часто бывало, он и сегодня показался мне нереальным. Как пережиток давнего прошлого. Сегодня мне больше чем когда либо раньше показалось, что чего-то не хватает. Взяв ручку, я записал собственные соображения:
«Ни один закон не работает без наказания. Но что, если кто-то убивает и ничего не происходит? Кого защищать? Почему? Почему мы такие? Кого это касается? Или», - добавляю я, - «мы все уже наказаны?»
Это длилось уже пять часов. Я так вымотался, что уже хотел вернуться на свой пост под окном, как вдруг увидел Рубио, едущего в инвалидном кресле к заправке. Он действительно был дряхлым, а тело сморщенным и лишь острые коленки выглядывали из коляски. По ним можно было понять каким высоким он был в молодости. Он медленно ехал к холодильнику с напитками. Я даже был в некотором роде разочарован, так как представлял его себе не таким немощным. Может, Гизмо все-таки прав? И это всего лишь старый человек? Да еще и пугливый старый человек. Он постоянно поглядывал на стеклянную дверь и с опаской осматривал улицу, как будто боялся, что его кто-то преследовал.
Я заметил у него на шее подвеску - своего рода пластиковый шнур с красной кнопкой. Кнопка вызова скорой для одиноких пожилых людей? На мгновение я даже хотел оставить его в покое. Но только на мгновение.
Рубио с трудом поднял и поставил себе на колени упаковку пивных банок и направился к кассе. Я не слишком торопился собирать вещи и идти за ним на улицу. По привычке (никогда не следуй за одним из нас напрямую), я сделал круг, пошел на параллельную улицу и стал прислушиваться к звуку его инвалидного кресла. На расстоянии нескольких метров от его входной двери, я снова вышел на улицу. Сзади он выглядел еще более худым и немощным. Последние метры до дома, очевидно, стоили ему больших усилий.
Вдруг он резко остановил инвалидную коляску. Расправил плечи и выпрямился так, как будто кто-то потянул его за невидимые нити. С шипением выдохнув, он одним рывком развернулся. Никогда бы не подумал, что в инвалидном кресле можно так быстро и мобильно передвигаться. А его взгляд... он не искал меня им, а сразу же пригвоздил к месту.
- Прекрати, наконец, выслеживать и красться за мной! Оставь меня в покое! - это не было похоже на пугливого старика. Его голос был как раскат грома, глубокий и сильный. Резко повернувшись назад, он продолжил свой путь. Еще пять метров до двери. У меня не было времени, чтобы удивляться. Обогнав его, я встал между ним и дверью.
- Рубио, я - Джил. Мы должны поговорить.
- Я ничего не должен,- крикнул он.
- Ты не слышал, что случилось с Барб?
- Кто об этом не слышал? Ну, и что? Какое мне до этого дело?
- Я думаю, ее убил один из нас. Мне кажется, это был Морис. Он и на меня нападал и мне...
- Какой толковый новичок у нас в городе, - грубо прервал он меня. - Еще раз, для протокола: Какое... мне... до... этого... дело? Да хоть съешьте друг друга на завтрак.
Ну, это не было похоже на старческий маразм.
- Мне кажется, это скорее твое хобби, - резко ответил я. - Ты же уже нарушал кодекс, верно? Иначе, почему Барб называла тебя " кромсатель глоток"? Ты... правда, уже убил одного?
Он удивил меня звонким, саркастическим смехом, перешедшим в кашель.
- Одного? - с издевкой спросил он. - Десятки! А если ты не уйдешь с дороги, то можешь стать следующим.
Он собрался ехать дальше, но я сделал шаг в сторону и преградил ему дорогу. Я нервничал, но это была единственная возможность.
- Я хочу понять некоторые вещи, - сказал я.
- Понять! - он почти с презрением "выплюнул" это слово и при этом запрокинул голову назад, как будто смотрел на меня свысока. - Мне не нравится твой акцент. А лицо еще меньше. Иностранец, да? Ты здесь нелегально? Ты нервничаешь, когда из-за угла появляется полицейский.
Я думал, в этой игре наблюдателем был я, но, очевидно, Рубио также наблюдал за мной из окна. Действительно, однажды я спустился в туннель метро, когда увидел двух полицейских, идущих по площади.
- Даже если и так, - сказал я. - Какая теперь разница, есть ли у меня действительный паспорт? Для меня нормальная жизнь закончилась.
Рубио сощурился. Я знал, что он очень хорошо видел, однако его взгляд казался не четким, как будто мужчина смотрел не только на меня, но и на что-то рядом со мной, сзади и впереди меня.
- Моя жизнь закончилась, - передразнил он меня подчеркнуто плаксивым голосом. - Жалость к себе - это красивая, ласковая любовница. Сделай одолжение, только не начинай реветь.
«Спокойно»,- приказал я себе. – «Он просто хочет тебя спровоцировать».
Рубио выглядел очень раздраженным.
- А теперь исчезни, и наслаждайся временем, когда ты еще похож на человека.
- Я - человек! - вспылил я. - И никогда не буду кем-то другим.
- Они все так говорят,- сухо заметил Рубио. - А потом начинают как ты: сначала жалеют себя, сваливают вину за свою судьбу на собственный дар. Потом используют свои таланты, раз уж они есть, конечно же, только для того, чтобы как-то смириться с тяжелой участью. А потом понимают, что, в принципе, это не так уж плохо обладать превосходством над обычными людьми: быть быстрее, иметь лучшее обоняние, обладать органами чувств хищников. Это им даже нравится, так как дает чувство всемогущества. Потом вы все начинаете страдать манией величия и используете свой дар только для себя и своих мелких, жалких желаний. А в конце, желания уже не играют никакой роли. Действует только один закон - закон охоты. До всего остального вам нет никакого дела. - Неохотно я вынужден был признать, что старик меня впечатлил. Хотя бы потому, что только что, он довольно точно описал портрет Гизмо. - Вы пользуетесь инстинктами как ученик фокусника своей магией, которой он еще не владеет и не понимает ее законы и смысл, - с еще большим гневом продолжил он. - Безудержно и жадно. Вы полностью попадаете под влияние ваших инстинктов. Можно провести чудесную параллель с алкоголиками, ты не находишь?
- Я не нахожусь во власти своей тени, - холодно сказал я. - Я не использую свои способности, чтобы воровать радио или гонять собак. Я не хочу тень и никогда ее не хотел.
Его глаза были желтовато-коричневыми, как глаза льва. А улыбался он как гнусный старик, знавший о своем превосходстве.
- Как ты ошибаешься насчет последнего, мой молодой, плаксивый, нелегальный друг, - с издевкой сказал он. - Тень никого не настигает просто так, человек сам решает иметь ее. Значит, тобой что-то двигало призвать ее. Это было любопытство? Ярость? Или, возможно, ненависть?
Его хитрая улыбка указывала на то, что он был куда лучшим детективом, чем я мог бы стать. Я нервно облизал губы.
- Значит, ты что-то об этом знаешь, - настаивал я. - Все, кого я спрашивал до сих пор, не могли или не хотели ничего говорить. Но ты... ты не выпал из системы. Ты - старый, но тебя не поразил вирус поедания собак. У тебя есть квартира, ты живешь как человек и не принадлежишь к тем, кто на улице. Как у тебя это получается? Может, есть возможность... избавиться от этого?
Рубио смотрел на меня с сожалением и раздражением одновременно.
- Ах, вот ты о чем? - спросил он. Меня удивило, что в его голосе слышалось разочарование. Он с грустью покачал головой. - Плохая новость, малыш. Тень - это часть тебя. Тень и ты, вы связаны навсегда. Неразлучны.
Он наверняка заметил, как меня потрясли его слова. Я сглотнул, потому что действительно был на грани того, чтобы расплакаться.
- Я так не думаю, - сказал я. - Я найду какой-нибудь способ. Но мне нужно знать об этом больше: Откуда взялся кодекс? Почему есть такие, как мы? Кодекс говорит, мы должны защищать. Кого? Самих себя? Но что произойдет, если кто-то нарушит кодекс? Будет ли наказан убийца? Тебя... наказали? - я пытался не смотреть на инвалидную коляску.
Несколько секунд Рубио, в самом деле, раздумывал, отвечать мне или нет. Однако он медлил.
- Пожалуйста, мне нужны ответы. Речь не только обо мне, - умолял я. - Но и о... некоторых друзьях.
При слове "друзья" Рубио закатил глаза.
- Никогда не путай братство с дружбой, - пробурчал он. Его взгляд скользнул по моему плечу. У меня создалось впечатление, что он все еще высматривал что-то или кого-то. В конце концов, он махнул худой рукой, покрытой старческими пятнами. - Ах, прекрати нагонять на меня скуку, - презрительно сказал он.