Трижды «Ха!»
Моя новая жизнь тяжела, чудовищна, полна потрясений и…
Ладно, все-таки местами прекрасна, но места эти столь незначительны и мимолетны, что не уверена, нужно ли их вообще считать…
Поверили? Правильно, не стоит, мне просто необходимо выговориться, поныть, пожаловаться, и все снова пойдет на лад. Так что, пожалуй, начну.
Потрясение первое, навсегда оставившее кровоточащий след в моей душе: мы все-таки вытащили из-под «крыла» сладкую парочку артефакторша плюс охотник. Вытаскивать отправились втроем: я, мой высший знакомец Николай Алексеевич из Надзорного комитета и Ян, отказавшийся отпускать меня одну «с этим странным мужиком».
Высшему он почему-то люто не доверял, и я даже не тешила себя иллюзиями, будто это ревность. Нет, скорее, обычная человеческая интуиция.
Так вот, за то время — без малого еще сутки, — что мы готовились к «походу» и учили меня, собственно, «заглядывать под крыло», я успела навоображать всякого. И что Аббасова сумела даже в таких условиях изобрести какой-нибудь убивающий артефакт из своих камешков, так что встретит нас во всеоружии. И что Антадзе ее все-таки прикончил ввиду полной неадекватности. Или что она его прикончила, ибо воистину! Ну и еще множество всяких ужасов, вплоть до того, что они умерли от голода и жажды и превратились в призраков…
В общем, как сами понимаете, встречаться с ними я желанием не горела. Однако в назначенный час, убедившись, что четко чувствую, что и как нужно сделать, я провела высшего и поручика в свою тайную комнату…
И потом долго пыталась развидеть увиденное — насчет остальных не знаю.
Аббасова и Антадзе отнюдь не ударились в насилие, а решили скоротать время и развеять скуку древним как мир способом, так что нашим взорам открылось излишне много анатомических подробностей.
Мало того, чтобы вытащить парочку наружу, мне к тому же предстояло их коснуться — что я, зажмурившись, и сделала, когда Яну и Николаю Алексеевичу удалось растащить практически слипшиеся тела.
Дальнейшая судьба несостоявшихся героев меня мало волновала, и если честно, я так до сих пор и не поинтересовалась, какое наказание им назначили. Судя по довольным улыбкам окружающих, когда в разговоре мельком всплывает эта история, Аббасова и Антадзе получили по заслугам. Большего мне и не надо.
Потрясение второе, изменившее мое мировоззрение в целом и отношение к родным в частности: передо мной в некотором роде извинились, причем как все скопом, так и в индивидуальном порядке.
Бабушка, стиснув зубы, покаялась, что, да, знала о моих особенностях, и да, переусердствовала с защитой, но теперь поняла свою ошибку, и больше такого не повторится. В последнее я бы ни за что не поверила, но, как только все устаканилось, бабуля собрала вещички и спорталилась куда-то в жаркие страны, откуда ее до сих пор не могут выковырять даже кровавыми жертвоприношениями.
Папа извинился за свое поведение после нашего с Дашкой небольшого приключения в лесу, но все же покривил душой и по большей части изображал раскаяние. А вот за то, что использовал некоторые эпизоды из моей юности в своих шедевральных произведениях, просил прощения вполне искренне. И я бы прониклась, кабы не видела его новые черновики, в которых, несмотря на все замены и метафоры, легко угадывались события последних дней.
Игорь извинился… не передо мной. Но так как я отказывалась с ним общаться, пока он не уладит все с Ковальчуком, можно считать, что это раскаяние и меня касалось. В общем, не уверена, что на сей раз обошлось без мордобоя — с их способностью залечивать разбитые физиономии черта с два поймешь, — но первый шаг к примирению был сделан путем долгой беседы в каком-то баре, откуда Игорь вернулся пьяный вдрызг и ненавидящий Ковальчука еще сильнее. Чем все это закончится, не знаю и иногда боюсь представить, однако братец обещал не сдаваться.
Остальные извинялись в основном за то самое коллективное снимание блока, в котором так или иначе принимали участие, и наперебой предлагали с помощью гипноза/йоги/заклинания/проклятья-наоборот избавить меня от боязни призраков. Ян, конечно, поначалу удивился, что я наотрез отказалась, но потом, узнав моих родных чуточку получше, согласился, что решение было верным. Иначе б все это вылилось в очередной эксперимент и добавило бы мне новых фобий.
Ну и последним извинился Ковальчук. Он, конечно, не семья, но, чую, это явление временное, ибо, несмотря на недавний отъезд Дашки в Питер и их прежние странно молчаливые встречи (всегда в присутствии свидетелей), меня не покидало ощущение кипящих страстей. Не представляю, к чему все это приведет, но вряд ли шеф долго продержится. Поскачет следом как миленький — впечатлять и завоевывать. Полагаю, и каяться он пришел только в надежде выяснить что-нибудь о сестрице, но я по-партизански увильнула от ответа и получила-таки долгожданное: