— Потому что такой чемпион нам тоже пригодится.
Алые глаза впились в мои взглядом такой яркой жадности и алчности, желанием обладать, что сама моя душа закричала от страха.
— Бездна хочет тебя, смертный. И мы заявляем на твою душу свои права.
Когти демона двинулись, рассекая плоть. Тьма просочилась из них, впиваясь в плоть рунами Бездны.
— Твоя гибель воскресит тебя в новом праве, — торжествующе захохотал Демон. — Ты восстанешь как наш новый брат. В могучем Легионе Боли!
— Нет! Он наш!
Ангелы кинулись в атаку, но их легко сдержали Демоны, пока их главарь занимается мной. Он смеется, Демон смеется и хохочет, взрезая мою шею и наслаждаясь моими воплями боли.
— Тебе понравиться боль! Ты вкусишь ее с радостью! Наслаждайся ею, упивайся, ха-ха-ха!
Ангелы пробились ко мне, но уже слишком поздно. Сигил Бездны украсил шею с другой стороны. Я же извиваюсь на земле как червь, не в силах не сотрясаться от перенесенной боли и ужаса.
— Небеса все равно заберут его, — безразлично выдал вердикт Ангел, замахиваясь на меня.
Но его снес Демон, взмахом кожистых крыльев унося соперника в небо.
Я же впился пальцами в асфальт и потащил себя прочь от битвы. На четвереньках я убегал, уползал, испуганный и дрожащий. Мне нельзя умирать здесь!
Если я погибну, если я умру, что будет с моей душой?! Уйдет Небесам или в Бездну? Кого я теперь раб?!
Нельзя умирать, мне нельзя умирать! Ни за что, вопреки этим тварям! Никогда!
Воспоминание смылось в черноте, возвращая меня в пещеру и пруд. Сердце бешено бьется, пока я твержу про себя — я жив, все в порядке, я жив! Вернулся в настоящее, под взгляд алых глаз Королевы Ламий, напомнившие мне того Демона.
— Ох, какая же ты сука, — простонал я. — Я действительно не хотел это вспоминать.
Глава одиннадцатая. Новый друг или враг?
Пятый… Или шестой день в черном пруду и в компании с жестокой женщиной змеей. Все так же в цепях и временами теряясь в вызываемых Королевой воспоминаниях.
Я очень хотел бы провалиться в забытье, поспать и восстановить силы, на какое-то время просто забыть все что происходит и происходило вокруг за последнее время.
Но, даже ловя пару часов не под наблюдением царицы ламий, я забыл, что такое приятные сны, их заменили кошмары каждый раз, когда пытался поймать нормальный сон. Магия ламий или мое подсознание стало подыгрывать красноволосой королеве, не знаю, но надеюсь на первое.
Потерял я и радость простого принятия пищи, черта с два меня бы эта сучка покормила. Даже движение стало недостижимой роскошью. Начинаешь очень ценить простое шевеление рукой, когда невозможно почесать нос в принципе.
Вместо всего этого и обещанного Змеем исцеления здесь я получил заточение и пытку. И как не старался понять, в чем чертова причина, не получалось. Я оказался в цепях еще до того как смог бы отрыть рот, чтобы поприветствовать Королеву. Открыл глаза я уже здесь, в черной жиже, которая пугала и будила что-то в глубинах памяти, давно забытое но явно неприятное.
Единственное, в чем я уверен на сто процентов, так это в нежелании Ламий причинять мне настоящий, необратимый вред. Или позволить мне умереть от уже существующих ран.
Они поддерживали в моем теле огонек жизни с помощью странного пруда и своей магии, которую я не понимал, но отчетливо чувствовал. С чистой силой Эн она не имела ничего общего, больше относясь к силе души, которая все еще остается для меня непонятной мумбой-юмбой во многих аспектах.
Но кроме этого? Я ни в чем не уверен, даже в том, где нахожусь.
Цивилизованный разговор? Забудь. Это просто пытки и развлечение высокомерной Королевы, которой не стоило дерзить. Раз за разом она погружала меня в воспоминания о тяжелых пережитых сценах на той грани, где я реально мог не увидеть свет следующего дня.
Может быть, Королева была бы более благосклонна, сумей я сдержать гнев от такого обращения. Но я не смог.
Мой язык это не то, что можно так просто сдержать. Я нагрубил ей за эти дни куда больше, чем следовало. И если я это признаю, то с ее точки зрения… Все еще удивлен, что жив. Но не теряю присутствия духа.
Даже когда в очередной раз вырвался из наведенного кошмара. Дернулся, услышав плеск воды и звон цепей, что до боли впиваются в плоть так долго, что ощущаются уже не кожей, а кажется, костями.
Фантомная боль в шее, на тех местах, где когда-то были Сигилы Небес и Бездны. Та боль и ощущение рабства, которое ничто не затмит. Неизвестность того, суждено ли избавление или возможно ли вообще. Знаки на коже, что мощней и крепче любых существующих цепей. Только моя смерть тогда отделяла от вечного рабства. Поглощающее отчаяние… Ее любимый кошмар для меня.