Мы помолчали. Пока Фискар собирался с мыслями, я же посмотрел на действия Королевы с другой стороны. Если так думать… То немного понятны ее странные закидоны. Живя веками в почтении, ей наверняка трудно далось мое показательное неуважение.
— Она вовсе не чудовище и не садист, — прервал мои мысли сын Королевы. — Просто такая вот личность. Презирает чужие страхи и считает, что все могут так же легко избавиться от них, как она. Не суди ее по обычным меркам, если решишь отомстить. Это все, о чем я прошу.
Когда Змей перестанет быть в ней заинтересован… Я этой суке хвост на живую оторву. Моя жизнь обещает быть долгой, если не сложу голову в битве или в ближайшие дни. В легендах человечества были боги и бессмертные, которые лелеяли обиды веками. Разве я не в силах так же?
Сейчас меня больше волнует собственная жизнь, все еще висящая на волоске, чем ее жизнь и месть.
— Обдумаю это позже, — легко ответил я. — А теперь к настоящему делу, если можно.
Фискар снова обрел уверенную ухмылку неестественной ширины, превращающей его лицо в подобие змеи.
— Тут я могу объяснить все одной фразой, — он обвел рукой помещение. — Ты все еще здесь, уважаемый пленник, потому что Великий Змей не приказывал ламиям просто исцелить тебя, когда ты появишься у нашего порога. Он приказал исцелить и помочь тебе достигнуть уровня силы Королевы, а потом вернуться в Храм.
Фискар преувеличенно грустно вздохнул и добавил:
— И от этого исходят все наши проблемы. Королева должна была легко тебе объяснить, как эволюционировать дальше. Но тренировки матери, похоже, не идут тебе на пользу.
Из-за последней фразы что-то у меня в голове коротнуло, оставив лишь недоумение и растерянную злость.
— Тренировки? Это ты называешь тренировками?!
Клянусь чем угодно, если бы не угроза тут же помереть, я бы вылез из пруда и как следует дал парню по змеиной роже!
— Ну да, — явно наслаждаясь моими эмоциями, ухмыляется он. — Ох, она же тебе ничего не объяснила, не так ли? Какая жалость…
Не уверенный, смогу ли говорить без ругательств, выразил все взглядом. Похоже, проняло, потому что он перестал играть на моих нервах.
— Если уйти от долгой дороги объяснений что и как, господин уважаемый пленник, — Фискар скрестил пальцы на коленке и впервые открыл глаза как следует, открыв такие же как у матери, алые радужки и змеиный зрачок. — То суть заключается в страхе. Твоем страхе смерти, если быть предельно точным. Его быть не должно, иначе ничего не получится.
Он невесело хмыкнул и развел руки так, словно пытается обнять слона со словами:
— И именно в этом заключается вот такая вот проблема. Моя мать просто не в состоянии повести вас по нужному пути. И ваш страх смерти это то, что вы научились использовать себе на благо до такой степени, что он стал вашей единственной мотивацией во всем, от жизни до сражений. Даже сама причина стать сильнее в глубине вашей души продиктована страхом умереть. Не то чтобы я винил или упрекал, после такого-то прошлого и первопричины…
— Тебе-то откуда знать? — выплюнул я, потеряв всякую симпатию к нему.
Как-то слишком дохрена разумных знают о моем прошлом и ведут себя так, будто знают его лучше меня.
— О, это просто, — легкомысленно помахал кистью. — Ты же не думал, что Королева лично будет засовывать тебя сюда и протягивать все эти цепи? А других ламий сюда ураганом не затащишь.
Намек был более чем понятен. Пока я был без сознания…
— Ты не сдержал любопытства.
— Каюсь-каюсь! Или нет. Могу лишь сказать, что твоя жизнь удивительна. Куда удивительней моей. Прими мое восхищение за твои подвиги.
Фискар без шуток склонил голову. От человека, который всегда держит подбородок так гордо, таких жестов не ожидаешь.
— Хм. Общаться с тем, кто знает о тебе все, а ты в ответ почти ничего — отвратительно.
— Могу представить, — похихикал в широкий рукав Фискар. — Ну а теперь, когда мы поняли все немного лучше, пора бы объяснить тебе все обстоятельней. В конце концов, у меня всего лишь десять дней, чтобы сделать тебя ровней матери. Это будет нелегкий подвиг.
— Раз ты знаешь способы встать на ее уровень силы, почему сам еще не?..
Лицо Фискара стало таким, словно парень зажевал целиком лимон вместе с кожурой.
— Я уже сказал, все дело в страхе. Если самый глубинный страх и инстинкт не получится победить, ничего не выйдет. А я все-таки сын Ламии. Нетрудно сложить вместе два и два, а?