Выбрать главу

– Нет.

– Кто-то из «Может Быть»?

– Я не скажу, Кэтрин.

– Или партийцы?

– Понемногу и тех и других. Партийцев из «Солдатов судьбы», если уж честно, больше. Ты же их знаешь. «Синие рубашки» не столь привередливы.

– Это, наверное, стукач, который называет себя министром…

Миссис Хеннесси вскинула руку:

– Кэтрин, я не буду вдаваться в детали. Ты на сносях, тебе осталась неделя максимум, и в твоих же интересах не проводить целые дни на ногах. Окажи мне любезность, закругляйся без лишних хлопот, ладно? Ты замечательная, правда, и…

– Хорошо. – Мама смекнула, что лучше не выпрашивать отсрочку. – Вы были очень добры ко мне, миссис Хеннесси. В трудную минуту взяли на службу, хотя, я понимаю, решение это далось вам непросто. Я ухожу, но навсегда сохраню вас в своем сердце.

Миссис Хеннесси облегченно вздохнула и откинулась в кресле.

– Спасибо. Ты хорошая девочка, Кэтрин. И станешь прекрасной матерью. Если тебе что-нибудь понадобится…

– Еще один момент, – перебила мать. – Как вы считаете, после родов я смогу вернуться?

– Сюда? Нет, это невозможно. И потом, кто присмотрит за младенцем?

Мама глянула в окно, глубоко вдохнула и впервые обнародовала свой План:

– За ним присмотрит его мать. Или за ней. Кто бы ни родился.

– Его мать? – опешила миссис Хеннесси. – Но…

– Я откажусь от ребенка. Все уже договорено. После родов его заберет горбунья-монашка из общины редемптористов. Супруги с Дартмут-сквер станут приемными родителями.

– Силы небесные! И когда же ты это решила, позволь спросить?

– В тот день, как узнала о своей беременности. Я очень молодая, у меня ни денег, ни возможностей, чтобы обеспечить ребенка. Поверьте, я не бессердечная, но малышу будет лучше в семье, которая даст ему все необходимое.

– Что ж, такое не редкость, – задумчиво проговорила миссис Хеннесси. – А ты сможешь с этим жить?

– Не знаю, но так будет лучше. Там у ребенка шансов много больше, чем со мной. Они богатые. У меня ни гроша за душой.

– А что сказал бы твой муж?

Мать уже не могла врать этой доброй женщине и покраснела.

– Верно ли я понимаю, что мистера Гоггина не было вообще? – помолчав, спросила миссис Хеннесси.

– Верно, – тихо сказала мама.

– А обручальное кольцо?

– Я его купила. В магазине на Коппингер-роу.

– Так я и думала. Ни один мужчина не выберет такое изящное колечко.

Мама слегка улыбнулась, но вдруг увидела, что начальница плачет.

– Что с вами? – Удивленная этим внезапным проявлением чувств, она протянула ей носовой платок.

– Все хорошо, не волнуйся.

– Но вы плачете.

– Чуть-чуть.

– Из-за того, что я сказала?

Миссис Хеннесси подняла взгляд и сглотнула ком в горле:

– Давай договоримся, что эта комната сродни исповедальне и все, что нами сказано, останется в этих стенах.

– Конечно. Вы были так сердечны ко мне, и я, поверьте, вас очень люблю и уважаю.

– Спасибо на добром слове. Я сразу поняла, что история твоя не вполне правдива, но мне хотелось проявить сочувствие, которого сама я не получила, оказавшись в твоем положении. Не знаю, удивит ли тебя мое признание, что мистера Хеннесси тоже никогда не было. – Она показала левую руку с обручальным кольцом: – В 1913-м за четыре шиллинга я купила это кольцо в магазине на Генри-стрит и с тех пор его не снимаю.

– Вы тоже ждали ребенка? – спросила мать. – И потом одна его поднимали?

– Не совсем так, – помешкав, сказала миссис Хеннесси. – Ты знаешь, что я из Уэстмита?

– Да, вы как-то говорили.

– После отъезда я там больше не бывала. Но я не поехала рожать в Дублин. Я родила дома. В своей спальне, моей прежней детской, где и было зачато бедное дитя.

– И что с ним стало? Это был мальчик?

– Нет, девочка. Прелестное создание. Она пожила совсем недолго. Когда мама перерезала пуповину, отец сунул малышку в приготовленное ведро с водой и подержал там минуту-другую. Потом бросил ее в заранее вырытую могилку, засыпал землей, на том все и кончилось. Никто ничего не узнал. Ни соседи, ни священник, ни полиция.

– Господи боже мой! – ужаснулась мать.

– Я даже не подержала ее на руках. Матушка моя все убрала, и в тот же день меня вывели на дорогу, приказав никогда не возвращаться.

– А меня прокляли с амвона, – сказала мать. – Приходский священник заклеймил меня шлюхой.

– Разума в этой братии не больше, чем в чурбаке. Попы – самые жестокие люди в нашей стране. – Миссис Хеннесси прикрыла глаза. Казалось, она вот-вот закричит.

– Ужасная история, – выговорила мать. – Как я понимаю, отец ребенка жениться не захотел?

Миссис Хеннесси горько усмехнулась:

– Он бы и не смог. Он уже был женат.