Ливи втайне надеялся, что у Элены случится выкидыш: это избавило бы их от тяжкого позора, но этого не случилось. Он приказал стеречь ее и никуда не выпускать из дома, чтобы никто не узнал о беременности. Вере и Марине велел говорить, что Элена больна и прикована к постели, но так как у девушки почти не было друзей, то ею не слишком интересовались.
Оставалось выяснить имя отца ребенка, но Элена проявила недюжинную выдержку и наотрез отказалась его назвать. Не помогали ни угрозы, ни посулы. Она все еще надеялась, что вот-вот явится ее возлюбленный и заберет ее из этого ада. Но Ян так и не пришел.
И лишь много месяцев спустя она узнала, кто сыграл роковую роль в ее судьбе, и это открытие почти уничтожило ее. Вера, случайно подслушав разговор между приемной матерью и сестрой, сделала вывод, что Элена предала ее. Она не только тайно встречалась с мужчиной, который принадлежал ей, но, оказывается, вышла за него замуж и носила его ребенка.
Значит, ее убогая сестрица решила посмеяться над ней? Обманом втерлась к ней в доверие, убедив всех в своей беззащитности, а сама поступила так подло и гадко? Разве она забыла, как Вера была добра к ней? Как защищала от нападок жителей города?
Ярость, что охватила Веру, затопила ее целиком. Сначала она подкинула записку отчиму о том, что Элена вступила в преступную связь и забеременела, с особым удовольствием слушая, как пастор накладывает наказание на сестру. Затем попыталась соблазнить Яна, но он указал ей на дверь. И пастор получил следующую записку с именем подлеца-соблазнителя.
Юноша ожидал весточки от Элены или Марины, но вместо этого его схватили и отправили в местную тюрьму – мрачный каменный мешок, возвышающийся на берегу океана далеко за городом. Яна обвиняли в том, что он воспользовался неопытностью благочестивой девицы и обесчестил ее. Суровое наказание вряд ли было законным, но судьи встали на сторону пастора. Из-за него Ян умер в тюрьме, а Элену вынудили отдать свое новорожденное дитя в приемную семью.
Рассказчица замолчала.
Во внезапно повисшей тишине раздавались только звуки догорающих дров в камине. Вьяра уже не выглядела надменной или злой. Разве что легкая грусть тенью проносилась по ее лицу. Десятки вопросов, что рождались в голове Анны, слушавшую хозяйку дома, куда-то исчезли. Хотя она могла поклясться, что ей приходилось то и дело сдерживать себя, чтобы не прерывать рассказ.
– Наверное, – ровных голосом произнесла Вьяра, глядя на затухающее пламя, – ты хочешь меня о чем-то спросить, не так ли?
Анна медленно убрала руки с подлокотников и поняла, что неподвижно просидела почти два часа.
Вьяра выглядела отстраненной, почти равнодушной. Хотя это могло быть обманчивым впечатлением.
Анна кашлянула.
– Что стало с ними? Ливи? Мариной? Девочками?
Женщина перевела взгляд и устремила его на гостью. Она долго и пристально рассматривала Анну, словно диковинное существо, а затем сказала:
– А каким, по-твоему, мог стать финал этой драмы?
Тут явно был какой-то подвох, но Анне вовсе не хотелось играть ни в какие игры. Лишь одно слово приходило ей на ум.
– Справедливым, – спокойным тоном произнесла она.
– Что ж, – голос Вьяры приобрел ласковые нотки. – Справедливость – это та незримая и непредсказуемая сила, что проявляет себя так, как ей одной вздумается.
– Не верите в нее? – не удержалась девушка.
– Еще как верю! – горячо отозвалась Вьяра. – К сожалению, для самих пострадавших бывает слишком поздно, и они, к несчастью, не имеют возможности насладиться ее дарами. Вот бы справедливость настигала нас всех мгновенно, как тебе кажется?
– Вам не хуже меня известно, что Вселенная живет по своим законам.
– Верно.
Это коротенькое слово в устах Вьяры прозвучало так горько и столько в нем было отчаяния и скорби, что Анне стало ее жаль. Почувствовав это, Вьяра сразу переменилась. Лицо ее приобрело прежнее горделивое и замкнутое выражение.
– У справедливости есть свои границы и отпущенное для этого время. Ты спросила, что случилось потом… Вера выскочила замуж. Ей давно не терпелось это сделать. Уехала с мужем, чтобы оказаться подальше от прежней семьи. Наш глубокоуважаемый пастор весьма успешно проповедовал еще несколько лет. Был весьма почитаем здешними жителями, тиранил Марину и Элену, а потом в один прекрасный момент скончался дома во время трапезы. Подавился.
– Он ел один? Никто ему не помог? – произнесла Анна, догадываясь, что здесь не все так просто.