Экономка заметила, что во время сна девочка могла что-то нашептывать, хмуря брови. Но что именно говорила малышка, она не могла разобрать.
В остальном это была прежняя София. Так же радостно встречала отца, была приветлива и не показывала тревоги или тоски.
Однажды экономка застала ее сидящей в самом углу комнаты. Клара окликнула ее, но девочка даже не повернулась. Клара тихонько подошла и присела рядом с ней. Глаза Софии ничего не выражали. Она смотрела в пустоту, машинально перебирая волосы куклы тонкими пальчиками. Губы чуть заметно шевелились.
Клара поинтересовалась, с кем та разговаривает, но девочка так и не ответила на вопрос. И только когда пожилая женщина легонько встряхнула ее за плечо, она застыла, заморгав, выпустила куклу из рук и, придя в себя, запрокинула личико наверх, широко улыбнулась. Это снова была ее София – ласковая и смеющаяся девочка. Экономка не знала, что и думать.
Отец не замечал изменений в дочкином поведении. Слишком уж он был рад, что отослал сына жить к сестре. Робкий голос совести, взывавший к нему, он игнорировал, оправдываясь тем, что мальчику будет лучше у тетки.
«Лишь бы не было какого греха…» – эта мысль не давала покоя смотрителю. Более всего на свете он страшился тяжкой провинности перед Господом и адского пламени. Будь его воля, он бы мальчишку отправил еще куда подальше, ведь пока дети растут неподалеку друг от друга, они и встретиться смогут.
Впрочем, дальнейшая их встреча стала неизбежностью. Хорошо это или плохо, можно будет судить из продолжения этой истории.
Первые недели разлуки с сестрой Деметрий бродил по чужому дому, заглядывая в окна и не обращал ни на кого внимания, даже на ласковый тон его тетки Агаты.
Она рано вышла замуж и рано овдовела. Собственными детьми небеса ее не наградили, а потому предложение Петера забрать мальчика она восприняла с радостью.
Агата не размышляла о том, что толкнуло ее брата отдать ей племянника, а сам он в подробности не вдавался. Из его невразумительной речи она сделала вывод: мальчик плохо влияет на сестренку и таким образом детям лучше какое-то время пожить раздельно друг от друга.
Но… Деметрий был просто чудо!
Женщина не могла налюбоваться им. Ее даже не смущали его длительное молчание и замкнутость. С одеждой он был весьма аккуратен, сам раздевался и одевался, не звал никого на помощь. Был тих и послушен, ел то, что ему предлагали, не капризничая. Мог просидеть у окна несколько часов или заняться какой-нибудь игрушкой в своей комнате, никого не тревожа и не надоедая взрослым по пустякам. Хотя Агата была бы даже рада, если бы этот чудный ребенок забрался к ней на колени с просьбой почитать книжку.
Она каждый вечер укладывала его спать, рассказывая сказки и волшебные истории, гладя по голове, а потом на цыпочках удалялась прочь, с нежностью глядя на спящего мальчика.
Истинный ангел. Оттого все невероятней казалась мысль, будто этот ребенок мог кого-нибудь обременять.
Иногда она замечала, как Деметрий сосредоточенно что-то шепчет, закрыв глаза. Агата напрягала слух, чтобы разобрать слова, но напрасно: или она стала слишком туга на ухо, или ребенок говорил на каком-то неизвестном ей языке.
«Что ты говоришь, деточка?» – спрашивала она, наклоняясь к мальчику. Деметрий открывал свои ясные чистые глаза, задумчиво глядя на тетку, и коротко отвечал: «Молюсь, дорогая тетушка. Молюсь». Затем смиренно склонял голову.
Она восторженно всплескивала руками, в умилении качала головой и повторяла: «Невероятный ребенок! Вот бы все дети были такими как ты, примерными и послушными».
Впрочем, это внешнее послушание длилось недолго.
Когда Деметрий окончательно понял, что его разлучили с сестрой намеренно, в его маленькой голове созрел простой план действий. И он вовсе не собирался плакать или причитать.
Из обрывков разговоров взрослых, исходя из собственных ощущений, он осознал, что отец поселил его у этой милой женщины – его тетки, чтобы он не смог видеть Софию. Но что плохого в том, что он так любит сестру?
Открытие это, впрочем, не озлобило его.
Деметрий решил поступать так, как хочется ему. Мозг его работал совсем не так, как у большинства сверстников. Казалось, он опережал их в развитии на несколько лет вперед. А еще казалось, что он не нуждается ни в чьей любви, утешении и понимании. В этом мире исключением была одна лишь София.
Мальчик с несвойственной ребенку его лет логикой разработал некий план действий, который позволял бы ему беспрепятственно покидать дом тетки. Она обожала племянника, а так как вел он себя безупречно, брала его всюду с собой на прогулки, к подругам или в церковь. Взрослые то и дело трепали за щеки мальчика, норовили обнять и воскликнуть: «Ах, что за чудесный и очаровательный малыш!».