Допускать дальнейшее существование антисоветской организации было нельзя. В конце апреля оперативная группа ГПУ приступила к аресту и задержанию всех членов лепсинской организации. Было арестовано более двадцати человек, изъято много оружия и боеприпасов. Все члены организации предстали перед судом и понесли заслуженное наказание. Главари были расстреляны публично на площади города Лепсинска. Этот метод исполнения приговора в наши дни может показаться жестоким. Но в период ожесточенной борьбы с врагом он был оправданным. Решительные меры Советской власти парализовали деятельность заговорщиков. Разгром преступной организации уменьшил сопротивление зажиточной части казаков мероприятиям Советской власти и дал возможность заготовить много хлеба, крайне необходимого для снабжения рабочих промышленных городов, живших в то время на голодном пайке.
Спустя месяц после прибытия чрезвычайной тройки в Лепсинский уезд приехали и особоуполномоченные Туркфронта Удилов и Бовдуй. Из чрезвычайной тройки к ним присоединились Носков Ф. К. и один из руководителей партизанского движения в Тарбагатайских горах Фаддей Кекин. Все они были направлены в пограничные районы Урджар, Маканчи и поселок Бахты для ликвидации остатков отряда белого генерала Бакича. Этот отряд в количестве нескольких сот сабель был сосредоточен на границе Китая в окрестностях города Чугучака и в горах Тарбагатая.
Особоуполномоченным Туркфронта были приданы части Красной Армии. По договоренности с китайским правительством граница между Чугучаком и Бахтами была открыта. Советские войска в несколько дней почти полностью разгромили большие отряды Бакича. Лишь остатки банд Бакича бежали в глубь Китая и в горы. Для борьбы с ними в городах Лепсинске и Урджаре в начале 1922 года создавались части особого назначения (ЧОН) из партийно-комсомольского актива, служащих государственных учреждений. Эти части придавались пограничному пункту № 4 и вместе с подразделениями пограничного батальона боролись против банд. ЧОН оказывали неоценимую помощь как в ликвидации отдельных мелких банд, так и в охране государственной границы, ибо в те годы (1921—1923) регулярные пограничные войска в Лепсинском уезде только что создавались и состояли лишь из пехотных подразделений. Территория границы в уезде простиралась на сотни километров по горным труднопроходимым местам. Части особого назначения использовались для заслонов в горах близ границы, в местах возможного прохода нарушителей. А нарушения в те годы были очень частые. Отдельные банды кулаков просачивались через границу и угоняли скот в пределы Китая.
Первым командиром ЧОН в городе Лепсинске был Лопаев (814-й батальон ЧОН).
Только за 1922 год с помощью ЧОН были ликвидированы банды в урочищах Теректы и Каргалы, в окрестностях винокуренного завода и в горах.
Мне также пришлось принимать участие в розыске и поимке нарушителей границы и скрывавшихся от суда членов бандитских шаек и повстанческих организаций.
В октябре 1922 года пограничный пункт № 4 получил данные, что группа бежавших от суда кулаков скрывается в горах Джунгарского Алатау и что к ней присоединилось несколько белоказаков, ранее действовавших в числе других групп. Надо было ликвидировать бандитскую группу. С этой целью в районе озера Алакуль, урочища Коктума был выставлен заслон из красноармейцев 220-го батальона.
Заслон стоял уже третью неделю, но каких-либо сведений о появлении банды в этом районе в пограничный пункт не поступало. В конце октября в Лепсинске был сформирован отряд особого назначения из десяти бойцов ЧОН. Отряд возглавили политрук батальона Зыков и я, как уполномоченный по борьбе с бандитизмом. Мы выехали в район расположения заслона, чтобы помочь красноармейцам прочесать места предполагаемого нахождения банды. От Лепсинска до озера Алакуль, где был заслон, расстояние не менее ста двадцати километров. Прибыли к месту мы только на четвертый день, потому что в пути нас задержала непогода. Время было осеннее, а в здешних местах случаются такие ветры, что на коне не усидишь. Вот и пришлось пережидать ветер в ущелье.
В двадцатых годах линия границы не была еще обозначена никакими государственными знаками и заслоны ставились только в местах, где легче всего могли пройти нарушители. Вот и наш заслон расположился в рыбацкой землянке у самого озера, в камышах, в двадцати пяти — тридцати километрах от границы. Начальник заслона командир отделения Прудко встретил нас с радостью, угостил завтраком из свежей рыбы, которой у них было вдоволь. Потом начальник заслона рассказал нам, что накануне он послал донесение с красноармейцем в село Глиновку. В донесении сообщалось, что дня за три до нашего приезда на заслон приходил человек, назвавший себя Зарубиным, жителем села Осиновки. Выяснилось, что в горах, в районе урочища Джаланаш, скрывается несколько человек. Сколько их, Зарубин не сказал, но дал понять, что все они хотят явиться с повинной. Зарубин хотел переговорить с кем-либо из начальства и обещал дня через четыре опять прийти на заслон.