— А куда винтовку сховал?
— А зачем она мне? Какой я теперь солдат? Один в поле не воин. — Андрей имел при себе только ложку, фиктивную красноармейскую книжку да пустой замызганный кисет.
«На ловца и зверь бежит», — подумал полицай и, проверив документы Чернова, вслух произнес:
— Ну что ж, солдатик, заходи, коли не хитришь.
Пока они ужинали, в деревню вошла колонна пленных.
— Шнель! Шнель! — грубо кричали конвоиры, подталкивая отстающих автоматами.
Увидев в окно немецких автоматчиков, Андрей изобразил на лице испуг, вскочил с места.
— Стой, вояка, не суматошься, — полицай достал револьвер. — Ты своих хотел побачить? Выходи!
— На месте разберемся, — брезгливо бросил немецкий офицер по-русски, когда полицай подвел к нему Андрея.
К вечеру колонна прибыла в лагерь. Пленных загнали в барак, а Чернова сразу же допросили. Два эсэсовца через переводчика задавали вопросы. Андрей отвечал четко, но неторопливо. Он хорошо запомнил напутствие комиссара: не торопиться говорить, торопиться слушать. Знание немецкого языка помогло ему. И пока переводчик говорил, он успевал обдумывать ответы. Заранее отработанная легенда оправдала себя: Андрей сразу понял это по замечаниям эсэсовцев. Он сделал вид, что ничего не понимает по-немецки, и продолжал смотреть на них вопросительно.
Спустя неделю Чернова как «бывшего штабного писаря» вызвал комендант лагеря. В кабинете находился еще один пленный — приземистый парень лет двадцати пяти, с пугливым взглядом и жидкими белесыми волосами. По сравнению с ним смуглый кудреватый Андрей выглядел молодцом.
Разговор с ними вел не комендант, а незнакомый Чернову немецкий майор, полный, румяный, как спелое яблоко, с белыми холеными руками и маленькими колючими глазками. Он чисто говорил по-русски. Вопросы задавал умело. Его больше всего интересовало делопроизводство и особенности учета кадров в Красной Армии.
Андрей догадывался, что от разговора с этим хитрым немцем зависит его дальнейшая судьба. Он старил на карту весь запас знаний, полученных при подготовке к операции. Впрочем, он внимательно следил и за ответами своего напарника. Белобрысый был настоящим штабистом. Слушая сильно заикающегося от волнения белобрысого, Андрей успевал схватить смысл вопросов и сформулировать свои ответы во время этого своеобразного экзамена.
— Беру обоих, — наконец заявил толстяк коменданту.
Вместе с пугливым парнем Андрей был взят на работу в бюро по изготовлению документов Борисовской разведшколы. Обоим сразу присвоили клички: Чернову — «Сизов», его напарнику — «Баранов».
В первую ночь на новом месте Андрей долго не мог заснуть. Давало себя знать нервное напряжение. Но главное было не в этом. Его беспокоил завтрашний день. Ведь именно завтра для него начнется настоящая работа разведчика.
…Прошел месяц, а от Андрея все еще не было вестей. На чекистской базе в Лукомском лесу не знали, что с ним, где он: в лагере военнопленных или в разведшколе и жив ли вообще. Каждую неделю связной, обосновавшийся в Борисове под видом часового мастера, сообщал одно и то же: «Часы стоят». Это означало: известий нет. Командир группы стал беспокоиться за судьбу Чернова. По согласованию с центром он решил ввести в игру еще одного человека. Выбор пал на официантку офицерского казино в поселке Печи, где располагалась немецкая разведшкола. Другого пути установить связь с Андреем, если он действительно там, не было. Поселок находился в шести километрах от города, тщательно охранялся эсэсовцами и проникнуть туда, не имея специального разрешения, невозможно. Да и каждый новый человек мог вызвать у немцев подозрение. Они хорошо знали местных жителей. Тоня Колчина жила в поселке вместе с матерью и пятилетней дочуркой. Муж ее погиб в первые дни войны. Немцы знали об этом, но не трогали ее. Они взяли ее в казино, надеясь, что, имея ребенка, она не станет рисковать и связываться с партизанами. Но никто не подозревал, что эта хрупкая молодая женщина уже с первых дней оккупации выполняла задания партизанского отряда.
От своей подруги, которая торговала овощами на городском рынке, Тоня получила новое задание. Теперь она каждый день присматривалась к посетителям казино. Многих из них она знала давно, некоторых видела впервые. Но ни один из них не походил на человека, внешность которого ей описали. «Здесь ли он вообще?» — беспокоилась Тоня. Ведь почти все сотрудники школы наведывались в казино, а Чернов ни разу не появлялся. Правда, в школе есть своя столовая для курсантов. Но вход туда посторонним категорически запрещен. А расспрашивать знакомых офицеров — значит навлечь на себя подозрение.