Минут через десять Глеб узнал биографию и семейное положение всех жильцов квартиры. О самом Челнокове соседка отозвалась самым похвальным образом, пожурила его за то, что слишком долго выбирает невесту, описала трудности холостой жизни и в качестве примера привела факт: два дня назад она сама видела, как он в ванной стирал свою рубаху. Чем была запачкана рубаха, она не знает, но вода в ванне была ржавой. После наводящего вопроса она точно припомнила, что случилось это два дня назад, в четверг, в первом часу ночи.
У Глеба словно ветром выдуло из головы невестку Бондаревой. Его охватило предчувствие нежданной удачи.
Вскоре щелкнул замок, хлопнула дверь и выглянувшая в коридор соседка объявила Сурину:
— Вот ваш дружок явился.
Челноков — высокий, чуть сутуловатый — озадаченно смотрел на незнакомого человека в демисезонном пальто с широкими плечами.
— Здравствуй, Сергей, — сказал Сурин, — зайдем, поговорить нужно.
Челноков, недоумевая, открыл дверь в свою комнату, прошел вперед и потом пропустил Сурина. Глеб показал свое милицейское удостоверение. Челноков вытащил из кармана смятую пачку «Звездочки» и долго не мог зацепить толстыми пальцами тонкий мундштук папиросы. Закурив, он придвинул поближе пепельницу и простуженным голосом сказал:
— Садитесь. По какому делу?
Сурин опытным глазом оглядел комнату и ее хозяина, стараясь угадать, есть ли у Челнокова оружие и будет ли он сопротивляться. Комната была чистая, уютная. Мебель расставлена аккуратно и удобно. Челноков — узколицый, с рыжеватыми ресницами и бровями — смотрел угрюмо.
— В четверг на машине работал?
— Работал.
— Почему поздно в гараж приехал?
Челноков смял папироску и старательно погасил в пепельнице каждую искру отдельно.
— У переезда долго стоял. Потом два ската менял. Раньше не обернулся.
— Плохо обернулся, Сергей Дмитриевич. — Сурин встал, подошел к маленькой вешалке, прибитой у двери, и приподнял рукав висевшего на ней рабочего пиджака. У самого края расплылось неровное, темное пятно. — Кровь?
— Кровь, — согласился Челноков.
— Откуда?
— Из носа.
— В четверг шла кровь?
— В четверг.
— Одевайся, Сергей Дмитриевич, поедем.
— Куда?
— На Дворцовую. И пиджачок захватим.
Челноков посидел, подумал, потом встал и обеими руками натянул кепку.
В коридоре четвертого этажа Сурин оставил Челнокова на скамье, а сам, стараясь быть сдержанным, прошел к Соколову.
— Привез, мой генерал, — начал он с шутливой официальностью и не удержавшись, подскочил к Соколову, хлопнул его по спине и воскликнул: — Молодец, Виктор! Правильно меня нацелил. В цвет!
Соколов пригладил редкие волосы, скрывавшие молодую лысину, и обрадованно переспросил:
— Верно?
— Точно! В самое яблочко попали!
Сурин рассказал все, что слышал и видел в квартире Челнокова. Соколов еще больше повеселел:
— Давай его сюда.
Заполнив первую страницу протокола общими сведениями, Соколов спросил тоном сочувствия в голосе:
— И часто у вас кровь идет носом?
— Не часто, но бывает.
— К врачу вы ходили по этому поводу?
— Не ходил.
— Что ж вы так небрежно к своему здоровью относитесь? Где же это у вас случилось?
— В машине… Сидел за баранкой, думал пот, — рукавом вытер, вижу кровь. Чистыми концами зажал, голову поднял и остановилось.
— Только рукав пиджака запачкали или еще что?
— Может еще что, — не помню.
Сурин, сидевший напротив Челнокова, подался вперед и, уставив на шофера холодные глаза, нанес подготовленный удар:
— А рубаху почему замывал?
Розовые пятна расплылись по скулам Челнокова.
— Попало и на рубаху.
— Кто с вами еще в машине был?
— Никого.
— А вы припомните.
— И припоминать нечего, — один ехал.
Началась та утомительная стадия допроса, когда следователь старается подвести преступника к признанию еще не названного преступления, а допрашиваемый упрямо настаивает на ложных показаниях, ожидая пока перед ним раскроют все карты.
Соколов круто сменил тему вопросов.
— Скажите, Челноков, вы Бондареву Екатерину Петровну знаете?
Челноков от неожиданности широко раскрыл глаза.