— Можно посмотреть фотографию вашего сына?
Плавным движением руки она показала на японскую полочку, висевшую над диваном.
— Можете полюбоваться. Справа — мой сын.
На Сурина смотрели лица двух хорошо откормленных парней. Они были разные и в то же время очень похожи, как бывают похожи люди, одетые в униформу. Одинаковые полоски усов. Одинаковые удлиненные и скошенные виски. Одинаковые копны волос, горбами нависшие над затылками. И что особенно их роднило — нагловатый, самовлюбленный взгляд.
— А кто слева?
— Приятель сына — Жорж.
— Как его фамилия?
— Не знаю. Просто — Жорж.
— Чем он занимается?
— Не интересовалась, — зевнула Кастальская, — артист, кажется. Чудесно рассказывает анекдоты и великолепно танцует. Вы долго еще будете меня допрашивать?
— Сейчас уйду… Значит, ваш сын до этой поездки в экспедицию нигде не работал?
— Как раз перед поездкой он работал. Отец его устроил на киностудию каким-то ассистентом. Но Владе там не понравилось, и он уехал.
— Вы твердо помните, что он уехал двадцать шестого?
— Ах, боже мой, вы задаете странные вопросы. В этот день уехала вся экспедиция.
— Извините за беспокойство.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Был один из самых тяжелых дней затянувшегося следствия. Соколов сидел в кабинете полковника Зубова и все чаще, каким-то виноватым жестом приглаживал редкие волосы. Он только что закончил свой неутешительный доклад и ждал грозы. Признаки ее уже появились на горизонте. Полковник стал подчеркнуто вежливым и внимательным. А это никогда не сулило добра.
— Так вы утверждаете, уважаемый Виктор Леонидович, что версия «знакомые» себя исчерпала?
Соколов ничего подобного не утверждал, но словечко «уважаемый» так его ушибло, что он счел за благо промолчать.
— Опрошено сто двадцать восемь человек, — продолжал Зубов. — Проверены все адреса. Вскрыты все связи. Проанализированы все обстоятельства. И вся работа впустую. Я вас правильно понял, товарищ капитан?
— Никак нет, товарищ полковник. Вы меня неправильно поняли.
— Как так неправильно! — загремел Зубов. — Приносите мне кучу бумаг, докладываете о выполнении плана расследования, а вместо мыслей я слышу какое-то бульканье. Да я же по вашему лицу вижу, что вы не верите больше в основную версию. Какого же чорта вы юлите?! «Нет, товарищ полковник», «неправильно, товарищ полковник»… А все почему? Потому что привыкли больше ногами работать, чем головой. Голова, мол, у начальства есть, пусть оно и думает. А мы лучше сбегаем…
Зубов вышел из-за стола, подошел к несгораемому шкафу, проглотил какой-то порошок и, расстегнув пуговицу кителя, помассировал ладонью грудь. Словно тончайшая игла медленно проходила через глубины сердца.
Соколов молчал. Его бледные, втянутые щеки порозовели, а уши стали совсем красными. Зубов смотрел на него со спины подобревшими глазами. Он любил Соколова за скромность и выдержку.
— Давай рассуждать. Предположим, тебе указали квартиру и твердо сказали: «Преступник там, ищи!» Ты ищешь и приходишь ни с чем. Какой вывод нужно делать из этого факта? Одно из двух — либо тебе указали не ту квартиру, либо ты плохо искал. Верно?
— Так точно…
— Брось ты это «так точно»! Говори, верно или нет.
— Верно.
— Третьего быть не может. Испариться преступник не мог. Ду́хи до сих пор убийствами не занимались. Преступник весь из плоти и крови. Каждый его шаг оставляет след на земле. В этом его извечная слабость и наша сила. Он не может от нас уйти. Хоть под землю проваливайся, все равно достанем… К чему это я? А к тому, что нужно больше верить выводам своего рассудка. Если ты твердо убежден, что преступник в квартире спрятался, не уходи оттуда пока не найдешь. Понял?
— Понял.
— Вернемся теперь к нашей версии. Ты считаешь, что она полностью отработана и ничего не дала. Значит, одно из двух — либо версия была ошибочной, либо… ну, договаривай!
— Плохо ее отрабатывали.
— Вот именно. Плохо. Плохо допрашивали, плохо думали. Вот конкретный пример. Фотоснимок детской группы. Ухватились за него правильно? Правильно. Сразу потянули нитку с двух концов. Потянули и оборвали… Когда геологическая экспедиция выехала из Ленинграда?
— Двадцать шестого?
— Проверили?
— Проверили.
— А этот «питомец» тоже с ней уехал?
— Да… мать утверждает.
— А экспедицию ты запрашивал? Есть у тебя документ, подтверждающий показания матери?