— Я никуда не уезжала и никаких вещей у меня нет.
— Вот копии квитанций из камеры хранения багажа. Познакомьтесь.
— Да, вспомнила. Я ездила в Москву к знакомым и отвозила им вещи.
— Фамилии знакомых?
— Не помню.
— А Георгия Скулякова — парикмахера Жоржа тоже не помните?
— Первый раз слышу.
— И Владислава Кастальского не помните.
— Никогда не слыхала.
— Может быть вы объясните, как попали к ним ваши фотографии с вашими надписями.
— Мало ли кому я даю свои фото, всех не упомнишь.
— С кем вы бывали в ресторанах в последнее время?
— Кто приглашал, с тем и бывала. А фамилии меня не интересуют.
— Решили запираться?
— А мне сознаваться не в чем.
— Значит все правильно!
— Что правильно?
— Правильны показания ваших сообщников. Убивали вы. Они только помогали.
Гонтарь оскалила зубы и ухватилась за край стола.
— Врете! Никто ничего обо мне сказать не мог. Не поймаете.
В комнату вошел Филиппов и подал Соколову какой-то пакетик, завернутый в бумагу.
Герта не отводила глаз от своего вчерашнего партнера по танцам.
Соколов развернул пакет и поверх фотографий, протоколов, квитанций положил старый, успевший покрыться красноватой чешуей ржавчины, молоток.
Гонтарь долго смотрела на него, не мигая, не шевелясь, как будто оглушенная этим орудием убийства.
Соколов повысил голос:
— Будете говорить?
Гонтарь смяла папиросу и, бросив на пол окурок, хрипло проговорила:
— Пишите.
В Ригу Филиппов приехал утром. Из привокзального пикета он позвонил по телефону, полученному от Соколова.
Знакомый женский голос с привычной игривостью ответил вопросом на вопрос:
— А кто говорит? — («Ховорит», — прозвучало в телефонной трубке.)
— Вы меня не знаете. Я привез вам привет от Жоржа.
— Когда вы его видели?
— Вчера. У него неприятности. Мне очень нужно с вами встретиться.
— Когда?
— Чем скорее, тем лучше. Я должен передать вам кое что, очень для вас важное.
— Я сейчас выйду. Встречайте меня на бульваре Райниса, под часами. А как я вас узнаю?
— Не беспокойтесь, я сам к вам подойду.
— Выхожу.
Вот она идет, блондинка с родинкой у левого уха, — таинственная Марго, которую Филиппов безуспешно искал по танцевальным залам, на улицах и в ресторанах Ленинграда.
Она издали заметила пристальный взгляд Филиппова, улыбнулась и спросила:
— Куда мы пойдем?
— Ведите меня туда, где меньше людей.
— Почему я вас не знаю?
— В Ленинград я недавно вернулся…
Они перешли площадь, свернули на пустынную, сырую аллею парка и отыскали одинокую, никем не занятую скамью.
Марго тотчас же придвинулась поближе к Филиппову и нетерпеливо подергала его за рукав.
— Рассказывайте скорее, не томите меня. Что там случилось?
— Вчера арестовали Герту.
— Что-о? Не может быть! За что?
— За старуху.
Побледневшая Марго отодвинулась и прошептала:
— Не может быть. Какой кошмар! Откуда вы знаете?
— От Жоржа. Об в панике. Нужно принимать срочные меры.
— Ну конечно! Нужно что-то делать. Какой кошмар! Я уверена, что они у Герты ничего не добьются, но кто знает… Нужно предупредить Владика.
— Уже. Предупрежден.
— А что Жорж говорил обо мне?
— Он оказал, что у вас были кой-какие вещички. Вы их еще не продали?
— Нет, я все боялась.
— От них нужно избавиться.
— Как? Что мне делать?
— Я их у вас заберу.
— Пожалуйста! Я вам буду так благодарна! Когда вы уезжаете?
— Сегодня.
— Пойдемте, я вам сейчас же вынесу.
— Погодите. На улице передавать неудобно. Я возьму машину и подожду вас на углу. Вы с вещами сядете ко мне и все будет в порядке.
— Это вы чудно придумали.
Филиппов остановил такси, Марго назвала адрес и они поехали.
Ждать на углу пришлось недолго. Минут через десять Марго выскользнула из подъезда с пакетиком подмышкой. Филиппов открыл перед ней дверцу. Она села с ним рядом и облегченно вздохнула.
— Возьмите.
Не глядя на нее, Филиппов сказал шоферу:
— В управление милиции.
Машина тронулась. Марго переспросила:
— Что вы оказали?
— Это не вам. Сидите спокойно, гражданка Шелудяк.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
«Уважаемые товарищи! Посылаю документ, который поможет Вам избежать ошибки. Это последнее письмо моей матери. Оно было в пути, когда я вылетел по вашему вызову в Ленинград, и ждало меня на корабле, когда я вернулся. И после своей смерти моя мать позаботилась обо мне. Ее письмо доставило мне много радости и спасло мою семью. Я очень прошу Вас сохранить его и вернуть мне, как только это будет возможно.