На Мальцева и Харламова ходили как в театр. Они не просто крутили невероятные финты перед воротами противника, были самыми техничными в истории хоккея игроками — они делали это с неизменной улыбкой. Из поездок по всему миру они привозили самые последние альбомы культовых рок-групп. Стоимость одной такой пластинки в то время могла превышать среднюю зарплату советского служащего. При этом Харламову в силу его испанского темперамента нравилась взрывная, импульсивная музыка в духе Rolling Stones или The Who, а Мальцев предпочитал мелодичные композиции в стиле Beatles.
Эту элегантность, изящество, легкость и красоту Александр Мальцев привнес и в жесткую борьбу настоящих мужчин на ледовой площадке. Хоккей для Мальцева был не просто одним из видов спорта, а искусством. Чего стоит одно высказывание известного советского комментатора: «Мальцев провальсировал между защитников». Правда, от этого «вальса» приходили в трепет лучшие хоккейные защитники мира.
Поскольку «Динамо» было спортивным обществом чекистов, делами его живо интересовался Юрий Владимирович Андропов. Как позднее рассказывал сам Александр Николаевич Мальцев, «Юрий Владимирович очень тепло ко мне относился. Как отец. Я на правах капитана команды приходил к Андропову и говорил, кому из ребят что нужно. И через неделю вопросы решались. Кстати, мы познакомились с будущим Генеральным секретарём, когда он работал во главе КГБ. Вечером я рассказал тёще, что наутро вызывают к Андропову, и пошутил: “Сушите сухари”. Так она всерьёз восприняла. Всю ночь сухари сушила. А меня предупредили, что одеться надо поприличнее. Я нацепил английский костюм и поехал. Опоздал минут на пять. Зашёл в кабинет, Андропов оглядел меня, усмехнулся: “Тебе в кино сниматься, а не в хоккей играть…” …Поговорили с Андроповым про команду. В конце разговора рассказываю ему про сухари. Он: “Это анекдот, что ли?” Я сумку открываю и показываю…»
Естественно, что и тогда, и сейчас я всей душой предан родному «Динамо», и других команд для меня просто не существует — даже в школе на физкультуру я ходил в динамовской форме, которую папа приносил со службы. Он тогда учился в аспирантуре Высшей школы КГБ при СМ СССР на Ленинградке. Школа была создана 4 июня 1930 года как Центральная школа ОГПУ СССР. 21 марта 1939 года указом Лаврентия Павловича Берии она была реорганизована в Высшую школу НКВД СССР. Постановлением Совета Министров СССР от 2 августа 1962 года Высшей школе КГБ было присвоено имя Феликса Эдмундовича Дзержинского.
Все обязанности по службе в школе распространялись и на аспирантов — в том числе дежурства, полевые учения, мероприятия, проводимые центральным аппаратом КГБ. Тема диссертации моего отца, как я узнал уже позднее, была утверждена следующая: «Моделирование агентурной деятельности противника (по материалам деятельности английской разведки на территории СССР)». Как считает он сам, большой удачей было то, что научным консультантом его диссертации был утвержден начальник службы «А» (аналитическая служба) Второго главного управления (контрразведка) КГБ при СМ СССР, генерал-майор Алексей Михайлович Горбатенко, который с 1968 по 1982 год был консультантом Юрия Владимировича Андропова по контрразведке: «Горбатенко А.М. обеспечил мне небывалый до этого доступ к архивным и текущим материалам по теме диссертации. Мне разрешалось просматривать практически все архивные дела на агентов и разведчиков английской разведки, разоблаченных за все годы советской власти. Горбатенко А.М. приглашал меня к себе в кабинет, когда там обсуждались весьма специфические оперативные вопросы».
Вскоре Алексей Михайлович попросил папу подготовить в виде доклада основные результаты диссертационного исследования и кратко доложил их на встрече с председателем КГБ Юрием Владимировичем Андроповым, который, полистав доклад, сказал: «Думаю, это нужно передать во Второй главк товарищу Цинёву для ознакомления и возможного использования».
Это было в 1969 году. Примерно через месяц начальник научно-исследовательского отдела (НИО) ВШ КГБ при СМ СССР М.А. Козичев, который тесно взаимодействовал с Г.К. Цинёвым, сказал, что просили зайти в приёмную начальника Второго главка КГБ СССР генерал-полковника Георгия Карповича Цинёва.