С тех пор вот уже два года никто не переступал порог здания, но было сделано исключение, и двери распахнулись, чтобы впустить маленькую группу людей. В попытке обеспечить городу еще немного необходимых средств директора Оперы решили устроить аукцион из театральных реликвий. Отчаянно нуждаясь хоть в каком-нибудь развлечении, пусть незначительном, но стабильном, в пустующее здание целый день стекались людские ручейки.
В разгар аукциона, проходившего среди ветхих останков того, что когда-то было зрительным залом, через боковую дверь вкатился богато одетый господин в инвалидном кресле; характерный головной убор его сиделки слегка трепетал от царивших в коридоре сквозняков. На мгновение действие на сцене замерло, и все глаза с интересом повернулись к вновь прибывшему. Все узнали пожилого виконта де Шаньи, который, несмотря на отпечатавшийся на лице груз долгих лет, все еще был привлекательным мужчиной, поскольку он был единственным среди всего парижского высшего общества, кто предпочел остаться в городе, невзирая на нависшую опасность. Ходили слухи, что причиной задержки бедняги было то, что он и подумать не мог оставить место, где похоронена его жена. История их великой любви была притчей во языцех, которую многие пересказывали друг другу и по сию пору.
— Добро пожаловать, виконт, — с энтузиазмом заявил ведущий аукциона, явно радуясь, что распродажа привлекла внимание столь богатого покровителя.
Признательно кивнув, Рауль жестом велел сиделке подкатить его кресло к сцене. Сгорбившись и привалившись к спинке кресла, он являл собой картину усталой скорби. Он обводил сумрачный зал своими светло-серыми глазами с выражением человека, вспоминающего иные времена. Несомненно, он видел бархат на пыльных креслах блистательно алым, а не рваным и грязно-бордовым, каким он стал сейчас, видел балконы без паутины и голубиных гнезд и гордо висящую под потолком люстру. Старик со вздохом перевел взгляд на сцену, и аукцион продолжился там, где прервался.
В течение нескольких последующих минут между виконтом и бывшим танцмейстером мадам Жири, которой сейчас было за восемьдесят, развернулся торг на повышение за странно сконструированную музыкальную шкатулку. Восхищенный выручкой от этой битвы воль, распорядитель аукциона тараторил, улыбаясь от уха до уха. В итоге ставка Рауля побила ставку мадам Жири, и тот заполучил шкатулку с обезьянкой. Со своего рода угрюмым удовлетворением виконт выкатился из зала, крепко прижимая шкатулку к груди. После его отбытия среди собравшихся на аукционе прокатился гул шепотков.
В самой глубине театра, наблюдая за происходящим, стояла маленькая группа людей. Самой старшей из них была импозантная женщина средних лет с густыми темными волосами и до странного светлыми глазами. Она стояла рядом с мужчиной с неброско красивым лицом и пшеничного цвета шевелюрой. Чуть позади них в тенях стояли четверо других — все они сливались с полумраком, словно были рождены для этого. После нескольких мгновений тишины пшеничноволосый мужчина, единственный из всей группы с такими светлым оттенком, в недоумении повернулся с находившейся рядом женщине.
— Разве ты не говорила раньше, что надеялась вновь увидеть эту музыкальную шкатулку? Разве мы не должны были выкупить ее? — тихо спросил он.
Склонив голову, чтобы с любовью прижаться к руке мужа, Ария улыбнулась.
— Не беспокойся, Эдвард… Я не возражаю. Прежде я рассчитывала купить ее. Я все время гадала, что же с ней случилось. Мы так и не нашли ее после того, как покинули это место. Но теперь я понимаю, что, наверное, она нужна мне не так сильно, как некоторым другим.
После этого вперед выступил потрясающе красивый мужчина с ярко-синими глазами и сложил руки на груди — уголки его губ сердито изогнулись.
— Дьявол с ним, с этим стариком. Если ты хотела шкатулку, ты должна была ее получить. В любом случае, на самом деле она принадлежит нам, учитывая, что именно папа сделал эту чертову вещицу.
— Да ладно тебе, Дэниэл. Если Ария говорит, что шкатулка должна перейти к виконту, значит, так оно и есть, — невозмутимо сказала очаровательная женщина с большими выразительными серыми глазами. Положив руку на плечо брата, Бриджит нежной улыбкой усмирила его быстро растущее раздражение.
— Кроме того, — вмешалась Ария, словно брат и вовсе ничего не говорил, — я хотела вернуться сюда совсем по иной причине.
Замерев при ее словах, четверо ее братьев и сестер, которые внешне были так похожи на своего отца, обратили на нее свое всецелое внимание.
— Из-за того, что именно тут наш папа когда-то… э… жил так долго. Хотя, должна сказать, довольно грустно видеть театр в таком состоянии… — пробормотала Аннабель, подняв глаза к грязному потолку.
Проследовав за взглядом сестры, самая младшая из группы, привлекательная женщина с кудрявыми каштановыми волосами и выдающими недюжинный интеллект синими глазами, наконец тоже подала голос:
— Да… это место, кажется, находится в довольно плачевном состоянии. Ария, я бы очень хотела увидеть его в ту пору, когда ты здесь жила. Мне нравится история, которую ты рассказывала про комнату над люстрой.
— Я знаю, что ты умираешь от желания увидеть эту комнату, Эбби. Это действительно архитектурное чудо.
Абигейл возбужденно хлопнула в ладоши, и ее глаза стали такими мечтательными, какими становились только при обсуждении проекта здания.
— Ах, возможно, когда-нибудь я смогу ее увидеть. — Умолкнув, она послала Арии озабоченный взгляд. — Но тебе все же грустно? Вернуться спустя столько времени?
Покачав головой, Ария улыбнулась:
— Нет, на самом деле нет. Я хотела прийти и посмотреть, сколько понадобится труда, чтобы восстановить это место.
— Почему?
— Потому что я думаю, что мы должны стать следующими покровителями Опера Популер. Когда война закончится… этому городу понадобится это место. Я не позволю ему превратиться в руины.
Последовала пауза, затем на всех четырех лицах позади нее расплылись одинаковые расчетливые улыбки.
— Планировка обладает определенной симметрией, что мне по душе, — заявил Дэниэл, задумчиво потирая подбородок, — и в этот момент казался точной копией другого мужчины, который много лет назад крался по коридорам Оперы. — Мне кажется уместным, что это место должны восстановить именно мы. Можно сказать, это замкнет круг.
Моргая, Эдвард переводил взгляд с брата на сестру, как будто те общались на другом языке, потом покачал головой.
— О чем таком вы говорите? Какой круг? И какое это имеет отношение к дедуле Эрику? Он однажды написал оперу для этого театра? Мы должны были привести его с собой, если он связан с этим местом.
— Нет, он не захотел сегодня прийти. Им с мамой нужно было сделать кое-что другое.
— Что же такое они могли бы сделать сами? Да еще в их возрасте?
— Есть могила, которую они хотели посетить, — сообщил Дэниэл после того, как послал сестрам тяжелый взгляд. — Папа хотел кое-что вернуть… ммм… старой подруге. Кое-что, что она оставила ему давным-давно.
Почесав пшеничную голову, Эдвард добродушно, хоть и смущенно улыбнулся:
— Ну ладно…
Улыбнувшись ему в ответ, Ария преисполнилась жалости к его смущению. Ни она, никто другой из ее братьев и сестер никогда прежде не рассказывали о приключениях их отца, храня секрет Призрака Оперы даже от своих мужей и жен. Они держали эту историю при себе, и это очень сблизило их за прошедшие годы, но, возможно, теперь пришло время поделиться тем, что произошло столько лет назад. Возможно, пришло время поведать о том, как один простой сон и судьбоносная встреча изменили их жизни к лучшему.
— Я расскажу тебе позже, хорошо? — Последовала короткая пауза. — Это довольно длинная история.