— О’кей, отключу так, что ничего не почувствуете, старина.
Он положил руку на никелированный регулятор.
«Вот теперь…» Я напряг всю силу воли.
Теперь все зависит от того, сколько времени сумею продержать его включенным в наш тройственный контур. По правилам, подключая и выключая ЭВМ, Джуд должен был надевать специальные перчатки. Я знал, что он никогда не делал этого. И сейчас его ничем не защищенные пальцы сжимали никелированную рукоять. Только бы он не выпустил ее раньше времени!..
— Ой, пожалуйста, осторожнее, Джуд! — крикнул я.
Не отпуская рукояти, он быстро повернулся ко мне, опершись другой рукой о сверкающий металлом поручень кресла. На такую удачу я даже не рассчитывал. Подлокотники кресла не были изолированы — это был дефект, допущенный при монтаже оборудования. Где-то под пластиком, устилавшим пол, металлические ножки кресла соприкасались с корпусом из титанистой стали, внутри которого помещался я. Теперь продержу его включенным в этот дьявольский контур сколько захочу.
— Ну-ну, что за нежности, — начал Джуд, — ведь, кажется…
Он не кончил. Тело его затряслось, как в сильнейшей лихорадке. Я видел, что он судорожно пытается оторвать руки от рукояти и поручня кресла и не может. Это продолжалось всего несколько секунд. Потом ноги его подкосились и он мягко осел на покрытый белым пластиком пол. Голова упала на грудь, и он повис на распростертых руках, почти касаясь лбом пола.
Мне стало страшно.
«А вдруг это конец… Что, если разряд оказался слишком сильным?»
Впрочем, размышлять было некогда. В любой момент сюда мог войти кто-нибудь из лаборантов.
Через полчаса все было кончено… Это оказалось проще, чем я предполагал… Какое счастье — снова почувствовать свое тело. Даже если оно неподвижно и висит на руках над самым полом. Наивысшее счастье — не только мыслить, но и ощущать… Сколько месяцев я был лишен его… Мои глаза были закрыты, но я отчетливо представлял себе, что повис между пультом управления и креслом. Правая рука на регуляторе ЭВМ, левая — на поручне кресла. В нескольких сантиметрах от моего лица — белые плитки пола. Я ясно ощущал исходящую от них прохладу. Только бы не разбить о них нос, когда отдам приказ выключить ток. Джуд Асперс был красивым парнем, и мне совсем не хотелось на первых же шагах портить его нос… Тем более, что теперь это мой нос… Бедняга, он еще в шоковом состоянии и не подозревает, в какой капкан угодил. Интересно, как он поведет себя, когда отключу ток? Пожалуй, скандал будет не в его пользу. Надо дать ему возможность подумать хорошенько… Хотя он так ограничен… Переключение его мозга заняло не более трех минут. Емкость холодильной установки и вся остальная аппаратура рассчитывалась специально для меня. Мыслям бедного Джуда будет более чем просторно в этой лаборатории. Непонятно: что влекло его к научной деятельности? Ведь по развитию и уровню мышления это футболист средней квалификации. Раньше я еще мог сомневаться кое в чем, но теперь картина стала предельно ясной… Ужас и негодование охватывают при мысли, что такие джуды проникают в науку… Нет, решительно не хочу иметь с этим ничего общего… отключаюсь…
Каков оказался этот старый хитрец Ноэль! Ха-ха, так поймать меня! Хотя еще неизвестно, кто кого поймал… Как только он включил меня в этот контур, я сразу понял, куда он гнет, и решил… не мешать ему. Интересно, как он поведет себя, когда все узнает… Прибежит и будет проситься обратно? Черта с два пущу его. Вот уж не думал, что когда-нибудь придется занять его место… Ну ничего… Я на твоем месте, старина, выкручусь, не сомневайся, а вот выкрутишься ли ты на моем?… Ты еще вспомнишь «футболиста средней квалификации»… Одно дело восседать тут и делать вид, что решаешь мировые проблемы, а другое — очутиться в моей бывшей шкуре… или в любой подобной… Нет, старина Ноэль, когда мне захочется выйти отсюда, я буду умнее и не стану бросаться на первого попавшегося Джуда Асперса.
Ух, до чего хорошо!.. Можно поразмышлять на досуге, не торопясь, не опасаясь, что вызовет шеф, или придет Джен, или опять появится Мэри с ее дурацкими претензиями… Сколько сложных проблем сняло это неожиданное перевоплощение. Просто удивительно, как я не учел такой исключительной возможности… Вполне допускаю, что мы даже могли договориться с Ноэлем… Заключить с ним сделку… А впрочем, получилось еще лучше… Я не связан никакими обязательствами, а он второпях оставил мне в наследство кое-что из своих биотоков. Все эти формулы, которыми теперь набита моя голова… Гм, голова?… Ну, пусть будет голова… Раньше никак не мог их запомнить… А теперь я готов вывести и доказать любую из них… На первое время этого вполне достаточно, чтобы водить за нос профессора Тыызвуда и остальных. Интересно, кого они приставят ко мне, если окажется, что Ноэль драпанул совсем… Я его сильно напугал. Бедняга, туго ему придется с одним его интеллектом — без денег, с моими долгами и всем прочим. Он даже не догадался узнать мой адрес… До конца дней не забуду его рожи в тот момент, когда он отключил ток и ткнулся носом в пол. Ни в одной потасовке мне так не разбивали носа… Надеюсь, у меня никогда не было такого дурацкого выражения, как у него в эти минуты. Противно было смотреть… А как он улепетывал! Вероятно, воображал, что попытаюсь задержать его, Старый дурак!..
Генеральный директор Института биофизики мозга профессор Перси Тыызвуд удивленно поднял брови:
— Комиссар полиции? Ко мне? Это, вероятно, недоразумение. Скажите, что я занят, и… посоветуйте ему обратиться к моему заместителю профессору Брики…
— Увы, сэр. Он хочет побеседовать с вами… Говорит, что это очень важно. Он, — секретарша мисс Перш наклонилась к самому уху шефа, — он по делу Джуда Асперса…
— Тем более… Скажите, что этот Асперс давно не работает в нашем институте… Больше двух лет…
— Говорила, сэр.
— Ну?
— Он продолжает настаивать.
— Это возмутительно… Я занят, понимаете, занят… Ну хорошо… Пригласите его в кабинет. Но предупредите, что могу уделить ему максимум десять минут…
Два с половиной часа спустя, когда комиссар полиции Смит покидал кабинет генерального директора, профессор Тыызвуд проводил своего гостя до дверей приемной. Подобной чести удостаивался лишь президент Национальной академии, да и то не всегда. Мисс Перш при всей ее выдержке растерялась. Она вскочила и сделала несколько неуверенных шагов к журнальному столику, на котором лежала форменная фуражка комиссара.
Однако профессор Тыызвуд опередил ее. Проходя мимо столика, он взял фуражку и сам подал ее комиссару. Комиссар явно не оценил этой необыкновенной любезности. Он только кивнул бритой головой и, протянув профессору Тыызвуду широкую красную руку, хрипло сказал:
— Значит, завтра в десять тридцать.
— Хорошо, — подтвердил профессор Тыызвуд, — привозите завтра в десять тридцать.
Комиссар Смит успел спуститься по широкой парадной лестнице в холл, а профессор Тыызвуд все еще стоял посреди приемной. Мисс Перш глядела на своего шефа с нескрываемым ужасом. Профессор Тыызвуд явно был чем-то озадачен, А мисс Перш превосходно знала, что на протяжении почти сорока лет ничто на свете не могло озадачить профессора Тыызвуда. Значит… Значит, произошло нечто невообразимое, чудовищное, невероятное…
И словно в подтверждение ее мыслей профессор Тыызвуд пробормотал:
— Невероятно… Совершенно невероятно… Но, с другой стороны, каким образом это стало известно? Мисс Перш, — обратился он к секретарше, — позвоните, пожалуйста, в лабораторию, где находится… гм… где хранится… ну, словом, в лабораторию Ноэля Жироду. Скажите, что я сейчас спущусь туда…
Выслушав дежурного лаборанта, профессор Тыызвуд объявил, что должен побеседовать с… он запнулся… с профессором Жироду.
— С глазу на глаз, — добавил он, многозначительно подняв палец. — Вы меня поняли, надеюсь?
— Но, с-сэр, — начал лаборант, — согласно уставу…
— Знаю, — поспешно прервал профессор Тыызвуд, — и тем не менее настаиваю… как генеральный директор… — Он понизил голос. — Обстоятельства исключительные и требуют полной конфиденциальности…